Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Вы можете звать меня Фламэ?
Девушка поперхнулась ликером.
— Кх! Кх! Это какое-то отношение имеет к заклинанию?
— Это мое имя, — спокойно ответил Адмар. — И так оно значительно лучше звучит.
Ведьма залпом допила ликер и подставила рюмку.
— А вам не хватит, госпожа Элиза?
— О нет, уж вы налейте, мастер Фламиан.
— Джинджер! — он постарался вложить в свой тон как можно больше мягкого увещевания, звучать убедительнее….
Девушка сощурилась и очень тихо сказала, удачно скопировав его интонацию:
—
Разливая ликер, он едва не пролил половину на стол. Пальцы были липкими и сладкими. У Джинджер были золотисто-ореховые глаза, того оттенка, что бывает у кошек и драконов на тапестри, но никак не у людей.
— Отрази меня, — сказал Фламэ.
— Тем, что я есть
И чем буду
Прости меня!
Отпусти меня!
Обрати меня!
Отрази меня!
В зеркалах каждый волен увидеть свое,
Каждый волен увидеть себя
Каждый волен проститься с собой
Отрази меня
Фламэ наконец сделал вдох и открыл глаза.
— Двадцать шесть, — кивнула Джинджер.
— Сейчас я запишу его, а ты прочитаешь над зеркалом.
— Я?! — в глазах юной ведьмы появился прежний ужас. — Я не могу! Я никудышная ведьма! Я не согласна! Пускай Фрида читает!
— Уверен, госпожа Фрида скажет то же самое, — улыбнулся Фламэ. — А, кроме того, если кто и подходит на роль Драконьей Дочери, то это госпожа Элиза.
— Почему? — мученически простонала Джинджер.
— У тебя глаза золотые.
Девушка коснулась лица и едва слышно пробормотала: Карие они! Залпом допив ликер, она поднялась.
— Скажу мэтру и сестрице, что у вас все готово.
— А я пока перепишу заклинание, — самым любезным тоном сказал Фламэ.
Ведьма с размаху поставила рюмку на стол и вылетела из кабинета.
Вытащив из кошеля перстень Артемизии, Джинджер посмотрела на него почти с ненавистью. Первая круга Дышащих нашла способ отомстить обидчице даже из могилы. О, девушку теперь грызла совесть, о существовании которой ведьма редко вспоминала. Как, впрочем, и все ведьмы. Она была пьяна, наговорила глупостей — проклятый ликер! — и едва еще больше глупостей не насовершала. Благо еще, кресла стояли достаточно далеко друг от друга, разделенные углом массивного стола. И без того, пока Фламэ читал свое стихотворение-заклинание, Джинджер могла думать только о его губах.
— Спокойно, сестрица, спокойно!
— Что-то случилось?
Джинджер поспешно надела перстень Артемизии на палец и обернулась.
— Заклинание готово!
Щеки у нее наверняка
— Зеркало уже остыло. Так что пошли…
Бросив быстрый взгляд на проклятый перстень, она только покачала головой.
Глава двадцатая
В Главном зале было жарко натоплено, но Джинджер трясло от озноба. Ее попросту колотило. Источником жуткого, неестественного холода было зеркало, лежащее на столе на куске черного, траченного молью бархата. В нем самом было нечто неправильное. Потом, уже склонившись над глянцевой, полированной гладью, Джинджер поняла: зеркало ничего не отражало; там только клубился, извиваясь ядовитыми змеями, туман. Ведьма отпрянула.
— Нехорошая вышла вещь, — согласился ГэльСиньяк. — Не зря Церковь столько сил отдает уничтожению ведьм и алхимиков.
— Почему только всех под одну гребенку? — мрачно спросила Джинджер.
— Так проще. Наш общий друг составил заклинание?
— Я его читать не буду!
Имперец удивленно на нее посмотрел. Джинджер порозовела и стушевалась.
— Фламэ… мастер Фламиан хотел, чтобы именно я прочитала заклинание…
— Здесь есть свой резон, — кивнула Фрида и протянула девушке стакан вина с пряностями. — Тут нужна сильная ведьма.
Джинджер сделала слишком большой глоток и закашлялась.
— Я вовсе не сильная ведьма! Взгляни, сестрица! Я ничтожество! Все, что я могу — погоду на завтра предсказать!
Фрида нежно взяла ее за руку. Пальцы Джинджер, горячие, как в лихорадке, дрожали. Имперка погладила тыльную сторону ладони, избегая, впрочем, прикасаться к перстню со светлым, слабо мерцающим изумрудом.
— Я понимаю, девочка, это страшно. Но это вовсе не налагает на тебя ответственность. Ты не обязана, как Елена Птичница пасти драконов. Ты можешь вовсе не пользоваться тем, что дала тебе Мать. Но избавиться от всего этого ты не можешь.
Джинджер посмотрела на кольцо Артемизии. Оно слабо пульсировало, то и дело сдавливая палец. Юная ведьма уже испытывала нечто подобное много лет назад, когда впервые получила свой собственный перстень. Он тогда точно так же подстраивался под новую хозяйку.
Джинджер было страшно.
— Мы ведь ведьмы, сестрица, — шепнула Фрида. — Мы должны уметь пересекать рубежи.
— Я боюсь.
— Чего?
Старшая ведьма обняла девушку и погладила по голове, по коротким, растрепанным волосам.
— Чего тут боятся?
— А что я буду делать с этой силой?
Фрида фыркнула.
— То же, что делает большинство. Игнорируй. Забудь. Все так делают. Поэтому мы и живем в бесовски скучном мире.
Имперка поцеловала девушку в лоб и отошла к очагу, где булькало в котелке какое-то варево. Джинджер без сил повалилась на лавку. Страшно. Коиньольские травы, как же страшно!