Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
Джинджер посмотрела на свои руки. Пальцы дрожали. Она вскочила с кресла и бросилась к мужчинам.
— Все-таки заразно, — вздохнула Фрида.
Поднявшись, она вовремя подхватила споткнувшуюся Джинджер. Адмар усадил девушку в свое кресло и хмуро поинтересовался:
— Почему вы не в постели, Элиза?
— У меня есть гиацинт.
— Что?
Джинджер сняла с пальца свой колдовской перстень.
— Гиацинт. Почти у всех Видящих гиацинты, бирюза или бериллы. Это камни предсказателей. Вам ведь это нужно, верно?
Адмар протянул руку, но перстня коснуться так и не решился.
—
Джинджер откинулась на спинку.
— Что вы вообще пытаетесь сделать?
— Вероятно, зеркало, — усмехнулся ГэльСиньяк.
— Вероятно? — Джинджер и Фрида переглянулись. Определенно, в воздухе витало если и не безумие, то легкое помешательство — точно.
Имперец, сдвинув в сторону бумаги, вытащил странную… штуковину, по другому и не скажешь. Она состояла из кинжала и небольшого, русней в пятнадцать, круглого бронзового щитка. Это в самом деле напоминало зеркало. Джинджер надела перстень на палец и покрутила его. Ведьма без платья, ведьма без кольца. Девушке стало страшно. Чистое самоубийство.
— Это действительно так важно?
— Именно об этом написано в последнем рассказе Ольхи, — сказал ГэльСиньяк и вновь ткнул пальцем в книгу.
— По крайней мере, так считает наш мудрейший алхимик, — фыркнул Адмар.
— Именно так написано у так любимого тобой Ольхи, — упрямо повторил имперец.
— Нет! У Ольхи написано: «Лев улыбнулся, обнажив алмазные клыки, и сказал: Тщеславие среди пороков, пользой своей превосходящих добродетели». Есть тут хоть слово о зеркалах?
Фрида вздохнула и пробормотала: «Вот опять началось!».
— Они всю ночь такие, — пожаловалась она. — Слова не скажи — взрыв. И у каждого своя точка зрения!
Джинджер сняла перстень и положила его на стол.
— Берите, алхимики.
Фламэ коснулся колдовского перстня кончиками пальцев. Ощущение было странное, почти неприятное. Боль, страх. Страх самого кольца перед уготованной участью.
— Вы в самом деле отдаете его, Элиза?
— Для пользы дела, — кивнула Джинджер.
Она была бледна. Фламэ бросил короткий взгляд на витрум. Тот подрагивал, искрясь на подносе, как дорогое куритское желе. За ночь на нем образовалась тонкая радужная пленка. Фламэ эта субстанция очень не нравилась. К тому же она каким-то образом — и весьма дурно — влияла на юную ведьму. Цветом лица девушка напоминала мраморную статую, выглядела немногим лучше, чем прошлым вечером. Фламэ хотелось коснуться ее дрожащей руки. Он сжал кулак; разнылся шрам.
— Хорошо. Мы возьмем его, — кивнул ГэльСиньяк. — Фрида, дай мою сумку, пожалуйста. Там должны лежать инструменты.
Посмотрев на аккуратно завернутые в бархат ювелирные щипчики и пинцеты, Фламэ усмехнулся.
— У вас хоть чего-то нет?
Имперец пожал плечами.
— Золота, бриллиантов, графских титулов. А не помешало бы.
Вооружившись щипчиками, ГэльСиньяк разжал крапаны и извлек кусочек полированного
— Так вы точно уверены, госпожа Элиза?
Джинджер на секунду прикрыла глаза. Ресницы ее дрожали.
— Уверена.
ГэльСиньяк аккуратно взял камень пинцетом, окунул его в розмариновую воду и бросил на блюдо с витрумом. Библиотеку заволокло черным дымом. Фламэ едва успел подхватить Джинджер, вновь потерявшую сознание, и закрыть ей лицо полой своей куртки. Дым заполнил и его легкие, заставляя кашлять так, что разболелись ребра. Быстрее всех среагировала Фрида: метнувшись к окнам, она распахнула скрипучие створки. Порыв ледяного ветра пронесся по комнате, взметнув в воздух бумажные листы. Дым широкой струей утек во дворе, скрыв на полминуты солнце. Прокашлявшись, все перевели дух и поспешили к столу. На истончившемся дубовом подносе, выцветшем до мышасто-серого цвета, лежала аккуратная полусфера, словно выточенная из хрусталя. Солнечные лучи, попав в нее, терялись в загадочном мерцании. ГэльСиньяк осторожно тронул ее пинцетом. Очищенная масса оказалась пластичной.
— Отлично! — имперец перебрал записи. — Дело за малым: смешать нагретый витрум, сердце и…. А где мы возьмем сапфировый порошок?
Фламэ внимательно изучил страницу увесистого тома «Легенд» и вздохнул.
— Моя очередь чем-то жертвовать? Как я уже говорил, у матери были сапфировые украшения. Сейчас принесу.
Джинджер подошла к окну. Из-под неплотно прикрытой створки поддувало. Сквозь рубиново-красное стекло заснеженные болота казались залитыми кровью. Отличные декорации для разворачивающегося абсурда. Зеркала, ядовитые дымы, одна сумасшедшая ведьма отдала свой перстень. Руки дрожали. Да всю Джинджер трясло.
— Возьмите, — ГэльСиньяк укутал ей плечи плащом. — Вам лучше?
— Второй день мне все этот вопрос задают! — проворчала Джинджер.
— Вы просто второй день выглядите бледновато, госпожа Элиза.
— Мне нравится ваша честность, — Джинджер улыбнулась. — Что дальше? С зеркалом, я имею в виду.
— Соединяем витрум, сердце и сапфировый порошок, нагреваем в серебряной посудине, благо этого добра в замке хватает. Затем заливаем получившейся смесью бронзу и смотрим, что получилось.
На взгляд Джинджер в этом плане было многовато изъянов и недочетов, но она промолчала. В алхимии юная ведьма ничего не смыслила, да и в колдовстве на самом деле тоже.
Вернулся Адмар, и мужчины склонились над тиглем, сооруженным из жаровни-треноги, сетки для жарки рыбы и серебряной полоскательницы. Фрида ушла вниз, печь лепешки и «придумывать что-нибудь к обеду». Сев к столу, Джинджер принялась лениво перелистывать плотные пергаментные страницы «Легенд Озерного края». Эта книга была значительно дороже виденной в столице, да и сделана искуснее. На каждой странице — изысканная миниатюра, а поля, весьма широкие, украшены побегами фантастических растений, арабесками и дролери.