Жара в Архангельске-2
Шрифт:
Она воткнула в розетку зарядное устройство, ввела пин-код. Бурчащий рядом радиоприёмник тут же громко запердел. Олива уже знала, что это верный признак того, что сейчас придёт смска. Секунда — и она пришла. Вернее, не одна смска, а целых три.
«Странная позиция — прикинуться шлангом и свалить всю вину за случившееся на меня! Ты даже не осознаёшь, что разрушила всё ты сама. Во всём виноваты твои заёбы и твоё патологическое желание быть униженной и оскорблённой».
— Ну-ну, конечно, — проворчала Олива, как тут же на дисплее запиликала следующая
«И ещё, о каком равнодушии ты говоришь? Когда это я был равнодушен к тебе? Это ты всегда давала мне понять своими односложными смсками, что я тебе по барабану!»
И — последнее:
«Мне жаль тебя. Я надеялся на нормальные, человеческие отношения с тобой, но они тебе оказались не нужны. Это твой выбор и твоё право. Но, тем не менее, мне тебя жаль, как бы сильно ты меня ни ненавидела и ни поливала грязью в ЖЖ».
Гл. 13. Типа киллер
Южный циклон, пришедший в среднюю полосу России в начале июня 2008 года, обрушил на Москву шквальные ветры, ураганы, дожди с грозами. Шквальный ветер, ревя и негодуя, пригибал к земле деревья, взмётывал пыль с тротуаров, яростно срывал плохо приклеенные афиши и бельё, вывешенное на балконах.
Олива шла против ветра, нервно запахиваясь в свою старую куртку и то и дело жмурясь и отплёвываясь от песка, который вихрем нёсся ей навстречу, залепляя глаза и попадая в рот. Она держала курс на магазин холодного и огнестрельного оружия, адрес которого надыбала сегодня в интернете.
Идея убить Салтыкова, внезапно вспыхнувшая у неё в момент острого горя и обиды, посещала её теперь беспрестанно и в конце концов стала навязчивой. Олива сама не заметила, как помешалась на этой мысли. Она перестала спать по ночам, и то и дело то впадала в прострацию, то принималась нервно ходить по комнате или по офису, хохотать, словно одержимая бесом, часто заглядывая в зеркала и кривляясь перед своим отражением.
— Убить… — сквозь зубы и с яростной дрожью в голосе произносила она, корча перед зеркалом свирепые и страшные рожи, — Убить… — и, выбрасывая вперёд руку с воображаемым пистолетом, свирепо рычала: — Руки вверх!!!! На колени, чччервь!!! Проси прощения, сссукин сын!!! Аааааааааааааа, гнида!!!!!!!!!!!!
— Что с вами?! — раздался однажды голос позади неё, когда Олива, думая, что в кабинете одна, вот так же кривлялась перед зеркалом.
— А? Что?! — резко, отрывисто обернулась Олива, вздрагивая всем телом. В кабинете стояла Бочкова, одна из сотрудниц-совместителей, которая пришла неожиданно.
— Что с вами? Вам нехорошо? — осведомилась Бочкова.
— Нет-нет… это… — Олива смертельно побледнела и вдруг тяжело опустилась на стул.
— Может быть, вызвать врача?
— Нет! Не вздумайте!!!
— Хорошо-хорошо, вы только успокойтесь… Я, собственно, пришла забрать смету…
— Да, сейчас я вам распечатаю на принтере, — и Олива, распечатав и отдав Бочковой смету, дождалась, пока она ушла и снова принялась ходить по комнате как
…В оружейном магазине был большой выбор пистолетов. Олива присмотрела себе небольшой чёрный Аникс А-112, и хотела было купить его, но до неё вовремя дошло, что из пневматического пистолета не убьёшь даже собаку. Травматическое же оружие стоило в десять раз дороже.
«И то не факт, что я убью его резиновыми пулями, — размышляла она, — Хотя… если целить в голову, или — ещё лучше — выстрелить в висок, то… Но, опять же, если попаду в цель, а если нет? Стрелок я никакой, а мне надо, чтоб наверняка…»
— Девушка, а у вас есть лицензия на приобретение оружия? — спросил её один из продавцов-консультантов.
— Нужна лицензия? — сказала Олива, — Как я смогу её получить?
— О, вам нужно обратиться в своё районное отделение милиции, написать заявление, оставить копию паспорта, пройти медкомиссию, в том числе и… — парень подозрительно посмотрел Оливе в глаза, — …Предоставить справку из психоневрологического диспансера о том, что вы психически абсолютно здоровы и вменяемы…
— Ладно, — пробормотала Олива и пулей вылетела из магазина.
Призрак психушки преследовал её неотступно. Ей вдруг вздумалось, что сейчас на улице её задержат и отправят в соответствующее заведение. Всю дорогу она ехала, затравленно озираясь по сторонам и щурясь, тщетно пытаясь рассмотреть в мешанине силуэтов, не угрожает ли ей откуда-нибудь опасность. Даже дома она не могла прийти в себя от чрезмерного нервного возбуждения.
«Это пройдёт, пройдёт… — уговаривала она сама себя, расхаживая по комнате и хрустя костяшками пальцев, — Я успокоюсь и смогу получить лицензию на оружие… а если нет, то у меня есть запасной вариант…»
— Ты словно помешанная, — сказала ей раз Аня, — Оставь ты в покое этого Салтыкова, забей на него. Тебя же в тюрьму посадят!
— Пусть, — твердила Олива, — Не боюсь я ни смерти, ни тюрьмы. Но этот урод должен сдохнуть. Должен! — повторяла она, яростно сцепив зубы, — Пусть даже мне не жить, но я клянусь, что убью его! Пока он не окажется в гробу, я не успокоюсь.
Оставшись дома одна, она отодвинула в большой комнате ящичек в шкафу и, нащупав кожаный чехол, вытащила из него острый охотничий нож. Этот нож остался у неё после смерти деда. Она криво, болезненно ухмыльнулась, провела лезвием плашмя по тыльной стороне ладони и, кинув взор на зеркало, злобно прошипела:
— Проклятый! Ты мне за всё заплатишь…
Олива много раз мысленно прокручивала сцену убийства Салтыкова. Вот она появляется в Архангельске, проникает в его подъезд и ждёт там Салтыкова. Вот он возвращается под утро из клуба или от бабы, естественно, пьяный, и не сразу различает в темноте подъезда фигуру девушки в чёрном кожаном пиджаке, с чёрными, коротко обрезанными волосами. От лифта до двери квартиры всего несколько шагов, и он, конечно, не успеет их пройти, прежде чем навстречу ему шагнёт она и, криво ухмыляясь, достанет из сумки пистолет…