Жара в Архангельске-2
Шрифт:
Салтыков озадаченно замолчал.
— Дай-ка мне тхубку, — попросил Майкл и, взяв телефон, добавил, — Она увидела смску, которую ты послал мне утхом, и после этого скхылась в неизвестном напхавлении.
— Вот оно что… — пробормотал Салтыков, — А вы пробовали искать её?
— Да мы её всё утро уже ищем, но пока безхезультатно.
— Ладно, Майкл. Я позже позвоню, — сказал Салтыков и вырубил телефон.
«Ну, пипец! Вот я нарвался… — подумал он, закончив разговор, — Теперь вот сиди и думай, чего ожидать от неё на этот раз… Будь проклят тот день, когда я с ней связался…»
Тем временем, в одной и питерских забегаловок
— Доедай быстрее, — подгоняла его Аня, — Пора вновь отправляться на поиски сбежавшей невесты.
Майкл встал, запихивая в рот последний кусок, и друзья вновь отправились на поиски Оливы. На сытый желудок настроение у Ани заметно приподнялось, и она больше уж не ворчала и не сетовала на испорченную поездку. По дороге они успели побывать на празднике цветов и даже посетить Музей восковых фигур, но, при выходе из него, Майклу опять позвонил Салтыков.
— Ну что, Майкл? Нашли?
— Нет. Ищем, — ответил Майкл, — Пока не нашли ничего, хоть отдалённо напоминающее Оливу…
— Да ты скажи ему, пусть приедет сам и ищет свою сбежавшую невесту! — подала голос Аня.
— Аня вот тут говохит, чтобы ты сам пхиехал…
— Ммм… — нечленораздельно замычал Салтыков, — У меня вряд ли получится приехать сейчас…
— Ну смотхи сам, — сказал Майкл, заканчивая разговор.
На залитой солнцем музейной площади дети кормили голубей хлебными крошками. Питерские голуби были такие ручные, что не боялись даже садиться людям на плечи и брать хлеб из их рук.
— О, какая прелесть! — воскликнула Аня. — Первый раз в жизни вижу таких ручных голубей! Интересно, а будут ли они вот так же есть из моих рук?
Майкл купил им с Аней по пирожку. Отломив от своего пирожка кусок, Аня раскрошила его и протянула вперёд руку с крошками. Сизый голубь тут же прилетел и, по-хозяйски умащиваясь на Аниной руке, с забавным видом тут же принялся тихонько брать крошки своим туповатым клювом.
— Смотри-ка: ест! — засмеялась Аня, — Надо же!
У Майкла на плече уже сидело два голубя; третьего он кормил из рук пирожком.
— Что же тут особенного? — отозвался Майкл, привычным жестом снимая голубя с плеча, — Ты, главное, смотри, как бы он тебе в руку не накакал…
Так, за прогулкой и развлечениями прошло полдня. Аня и Майкл, гуляя по городу, казалось, забыли о том, что им надо искать Оливу. И только Салтыков, звонивший Майклу каждый час, напоминал им о пропавшей без вести подруге. Между тем, друзья, сделав круг по достопримечательностям Питера, вышли на Марсово поле.
— Итак, сейчас мы будем снимать видеофильм! — провозгласила Аня, доставая из сумки камеру, — Называется: «Поиски пропавшей невесты».
— Итак, вы видите перед собой Марсово поле, — начала она свой «репортаж», включив видеокамеру, — Отсюда мы начали наши поиски сбежавшей невесты. Мы — это профессор Михаил и я, репортёр Анна. Профессор Михаил, что Вы можете сказать по этому поводу?
— Кхе-кхе, — шутливо откашлялся «профессор Михаил», — Ну, во-пехвых, насколько я помню, Махсово поле было любимым местом сбежавшей невесты, поэтому не исключён такой вахиант, что она находится именно там…
— Однако, как мы видим, сбежавшей невесты здесь нет, — провозгласила «репортёр Анна», — Есть стена. Вот Вечный огонь. Вот ёлки, которые, в принципе, могли бы сойти за сбежавшую
— Но, к сожалению, данные ёлки есть неодушевлённый пхедмет, — сказал «профессор Михаил», — И посему не могут нам хотя бы отчасти заменить сбежавшую невесту…
Звонок Салтыкова прервал их «репортаж» на самой середине.
— Стахший сехжант Москалёв у аппахата, — отрапортовал Майкл, — Докладываю обстановку: на всех исследованных нами объектах гохода сбежавшей невесты не обнахужено.
— Докладывает младший сержант, — добавила Аня, взяв у Майкла трубку, — Дабы усилить поиски, мы прочесали все окрестные музеи, в частности, Музей восковых фигур. Однако и среди восковых фигур требуемого Вами объекта, увы, не найдено…
— Плохо дело, — уныло прокомментировал Салтыков, — Продолжайте поиски.
— Есть, товарищ старший лейтенант!
Между тем, уже смеркалось. Майкл и Аня, находившись по городу до посинения, отправились домой.
— Кохоче, нифига у них отношения не кончены, — сказал Майкл, — Если б всё было кончено, они бы так дхуг дхугом не интехесовались.
— А может, она в Арх поехала? — предположила Аня.
— Да фиг знает, всё может быть…
— Я схожу в туалет, — сказала Аня, когда они уже вошли в квартиру Майкла, — А ты пока чайник поставь.
Она долго мыла в ванной руки жидким мылом. От длительной прогулки по городу ноги у неё гудели, во всём теле чувствовалась усталость. Однако общие впечатления от поездки были скорее положительные, несмотря на произошедший инцидент с исчезновением Оливы. «Очень может быть, что она поехала в Арх к Салтыкову, — подумала Аня, — Или в Москву…»
В комнате у Майкла опять зазвонил сотовый. «Опять Салтыков, — решила Аня, выходя из ванной, — Он уже раз сто сегодня звонил, если не больше…»
Майкл и вправду разговаривал по мобиле, стоя посреди комнаты. Точнее, молча слушал, изредка вставляя отрывистые междометия.
— Так… да…
Аня стояла на пороге и с удивлением следила за выражением лица Майкла. У него было такое ошарашенное лицо, будто его дверью ударили.
— Ничего себе… — выдохнул Майкл, опуская руку с телефоном, и пошатнулся.
— Что такое?! — Аня кинулась в комнату.
— Олива…
— Что Олива? Где она?!?!
— В психушке… — еле слышно прошептал он и грохнулся на диван.
Гл. 17. Психушка
Свет в изоляторе питерской психушки горел круглые сутки. Из-за этого режущего глаза яркого света невозможно было нормально спать, особенно тем больным, которые ещё недавно жили в нормальных, человеческих условиях, и не привыкли спать по-тюремному, при ярком свете электрических ламп. Это было устроено вовсе не из какого-нибудь зверства: просто необходимо было круглосуточно наблюдать за больными, как бы они сдуру чего не вытворили. Из этих же гуманных соображений несчастных держали взаперти за железными дверьми с решётками, не давали им курить — а вдруг ещё, чего доброго, подожгут одеяло на койке, или волосы себе подпалят; также у них изымались ремни, пояса, украшения, все мало-мальски колющие и режущие предметы, дабы дошедшие до последней грани люди, потерявшие последнее, что делало ещё этих несчастных людьми — разум, и загнанные в итоге в этот тупик, именуемый психиатрической лечебницей, очень похожей на тюрьму, не попытались бы свести последние счёты со своей и так уже загубленной треклятой жизнью.