Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Нет, брат, — помолчав, ответил Салтыков, — Не нужны мне её жалкие сто тысяч — я их могу и сам за одну халтуру заработать. Тем более, то, что я могу заработать за три дня, она не соберёт и за полгода. Если я посажу её в тюрьму — тогда она, как освободится, вообще меня публично проклянёт, и это уже будет не клевета. Кроме того, несмотря ни на что, мне жаль её. Жаль, потому что она сама не осознаёт, чего добивается этими своими действиями.
— Всех уродов не пережалеешь, — отрезал Павля, — Ты и так уже дожалелся до такой степени, что тебя публично
— Ну, это уж ты гиперболизируешь…
— А по-моему, не стоит её наказывать, — сказал Саня Негодяев, — Она и так уже сама себя наказала более чем достаточно.
— Эта овца в своём «произведении» обосрала прежде всего себя. И мне похуй на неё, — добавил Салтыков, — Мне похуй на неё, вот она и бесится. И вообще, не хочу больше это обсуждать…
Между тем, утром поезд из Москвы прибыл на Ладожский вокзал. Аня и Олива, не выспавшиеся за ночь в сидячке, хмуро озирались вокруг себя в поисках Майкла. Народ, сошедший с поезда, вскоре рассосался, но Майкла на платформе не было.
— Вот тебе и раз, — озадаченно произнесла Аня, — Сейчас я ему попробую набрать. Не мог же он в самом деле не прийти нас встречать!
Аня набрала номер Майкла, улыбаясь, приставила к уху сотовый телефон. Олива стояла подле неё и видела, как медленно сползает улыбка с Аниного лица, и по мере этого ощущала, как всё сильнее и сильнее растёт неприятный холодок внутри и тоскливо сосёт под ложечкой.
— Не берёт, — уныло констатировала Аня, сбрасывая звонок.
— Набери ещё раз, может быть, не услышал…
Аня набрала ещё раз. Олива напряжённо следила за выражением её лица, но через два гудка Аня вдруг резко отняла телефон от уха.
— Ну, что?
— Скинул, — коротко выдохнула Аня.
— Как скинул?! — Олива встрепенулась до последнего нерва.
— Так, взял и скинул. Молча.
— Да уж… — ёжась, пробормотала Олива, — Ехали в Питер, ехали — вот тебе и приехали…
— А всё ты! — накинулась на неё Аня, — Видишь, до чего дошло?! Давай говори, что ты там понаписала в этой своей книге!
— Но это же всего лишь книга, — оправдывалась Олива, — Про Майкла я ничего плохого не писала, клянусь! Не мог же он из-за книги не приехать нас встречать…
— Но, тем не менее, не приехал, — сказала Аня, — И что мы теперь будем делать? Поедем обратно в Москву?
— Нет, ну зачем же…
— А как тогда? Майкл теперь не хочет нас видеть — и всё из-за тебя с Салтыковым!
«Может, и лучше, что он не приехал, — вяло подумала Олива, — Потому что если Майкл сам расскажет Ане, что я про неё написала в книге — мне тогда лучше вообще не жить…»
Звонок Майкла прервал их перебранку. Аня, переговорив с ним, вдруг неожиданно расхохоталась.
— Ты прикинь… — отсмеявшись, произнесла она, — Оказывается, мы перепутали вокзалы — он сейчас ждёт нас на Московском, а мы на Ладожском…
— Так я думала, мы тоже на Московском — каким это образом мы вдруг очутились
— Надо было билеты посмотреть — там написано, что поезд прибывает на Ладожский вокзал…
Олива никак не могла взять в толк, почему это поезд из Москвы вдруг остановился на Ладожском вокзале, но, устав от бесконечных нервных потрясений, что выпали ей за последний год, списала все эти нелепости вокруг неё на собственную съехавшую крышу. «В конце концов, какая разница, почему так, — вяло подумала она, — Сейчас это несущественно, тем более после всего, что со мной произошло и продолжает происходить, я не удивлюсь и тому, если вдруг с неба посыплются красные тараканы, или Салтыков вдруг вырастет из-под асфальта…»
От размышлений её оторвал подъехавший Майкл. Поздоровавшись с подругами, он решил повезти их в центр, в Эрмитаж. По дороге Олива, пытливо заглядывая в глаза Майклу, пыталась определить его «реакцию», которой ночью пугал её Салтыков, но, как ни пыталась, ничего определить не смогла до тех пор, пока Майкл сам не начал этот разговор.
— Ознакомился с твоим произведением, — холодно кинул он Оливе, — Вчера ночью Салтыков, Мочалыч и Негодяев читали его вслух в скайпе.
— Каким образом Салтыков нашёл его? — спросила Олива.
— Думаю, в интернете это было нетрудно…
— А что, что там в книге-то? — полюбопытствовала Аня.
— Уууууу… Тебе лучше не знать…
— Может, всё-таки сменим тему? — занервничала Олива.
— Да зачем сменять, — усмехнулся Майкл, — Олива, наверно, теперь на седьмом небе от собственной знаменитости. Она ведь хотела стать знаменитой писательницей, хотела, чтобы её муру читали. Ну вот, в некоторой степени её желание исполнилось. Теперь её произведение читает и обсуждает весь Архангельск… Разве не об этом ты мечтала, Олив?
— Нет, неправда! — воскликнула Олива. Но оправдываться, равно как и всё опровергать было уже поздно.
— Ты всех конкретно подставила этой своей книгой! — воскликнула Аня, — Тебя вообще убить за это мало!!!
«Вот оно когда всё началось…» — обречённо подумала Олива.
Бомба замедленного действия, которая так пугала её своим тиканьем, наконец, взорвалась.
Ружьё, висевшее на стене на протяжении всей пьесы, наконец, выстрелило.
Всё закружилось в глазах у Оливы. Она стояла и чувствовала, как проваливается почва у неё под ногами.
А вокруг неё пестрели мосты, искрилась река, играло в отблесках солнца старинное здание Эрмитажа, цвёл и благоухал кудрявый Летний сад — так же, как год тому назад, когда начинался их с Салтыковым роман. Счастливое было время! А сейчас всё это окружающее великолепие лишь окончательно уничтожало в Оливе остатки человека, в том числе и желание дальше жить…
— Презирайте меня! Ненавидьте меня! — крикнула вдруг Олива, глотая обильные слёзы — Да, я подставила всех своей книгой. Да! Вы можете ненавидеть меня и презирать, я это заслужила… И когда я умру, можете забить мне в брюхо осиновый кол…