Жара в Архангельске-2
Шрифт:
— Не надо, — отвечала Олива сквозь слёзы, — Зачем ты мне это говоришь, мне ведь и так тошно. Это было сто лет назад, и ты меня тоже ненавидела, потому что мы с тобой одного и того же парня делили. И в итоге он оказался не твой и не мой…. Ты думаешь, меня не скребёт, не свербит это всё, и что было тоже….. прости….. хотя нет, ты не простишь, наверное. Мне всегда трудно это было делать — прощения просить. Тошно мне, покончила бы я с этой жизнью, да как уйдёшь с таким камнем на душе. Не знаю, короче… Не удивляйся ничему — мне щас действительно мутно. Может, я мазохист? наверное…
— Оль, я никогда на тебя не злилась… И извиняться
…А в это самое время в одном из архангельских диско-баров встретил Кузька Салтыкова. Разумеется, Салтыков был не один, а с какой-то девицей. Вальяжно развалившись на кожаном диване, он в одной руке держал водочный коктейль, другая же бесцеремонно покоилась на бедре этой девицы. В то время как Олива убивалась у себя в Москве, считая свою жизнь конченной, Салтыков, наоборот, чувствовал себя вполне довольным и жизнерадостным.
— А! Кузя, здорово! — заулыбался он, увидев приятеля, — Как дела? Что там у нас с Агтустудом?
— Потихоньку, — усмехнулся Кузька, — Вчера запустил новые блоги. Теперь там гораздо больше функций в настройках. Жаль только — юзеров почти не осталось, но эту проблему со временем уладим, я думаю. Кстати, я тебе там скинул кое-что — будешь в инете, зацени.
— Ну, дык, не вопрос! — сказал Салтыков, — Кстати, познакомься: это моя… любимая девушка, так сказать…
— Вот как? Очень приятно, — улыбнулся ей Кузька, — Не возражаешь, если я твоего молодого человека украду на пять минут? Сходим за пивом и тут же вернёмся.
— Да, разумеется, — кивнула девица.
— Ну как она тебе? — спросил Салтыков, когда они с Кузькой отошли к стойке бара.
— Красотка, — усмехнулся Кузька, — Это и есть та самая, о которой ты мне рассказывал?
— Та самая, — сказал Салтыков.
— А Олива?
— Чё Олива? Всё уж давно кончено, — отмахнулся он.
— Да уж… И стоило тогда начинать…
— Да с чего! Тут и ежу ясно, она просто зацепилась за меня, чтобы сюда переехать, — внезапно разоткровенничался Салтыков, — Обломалась девочка — представляю, как она меня щас проклинает…
— Ладно, не будем об этом, — сказал Кузька, — Кстати, говорят Москаль в Москву тут на майские праздники собирается?
— Да, я знаю. Поедет в Москоу свой гарем окучивать, — Салтыков цинично усмехнулся, — Кстати, хорошо что ты мне напомнил — щас ему смску отправлю.
И Салтыков, усмехаясь, быстро накатал Майклу смс:
«МайкелЪ, когда в Москве будешь, скажи Оливии, что я её любил сильнее всех, а она меня так и не поняла».
Гл. 7. Увалень
Самолёт из Питера минута в минуту приземлился в аэропорту Шереметьево. Перекинув через плечо свою дорожную сумку, Майкл сошёл с самолёта и с внутренним трепетом огляделся по сторонам.
Москва… Как много в этом слове! Для Майкла Москва была почти то же, что для Оливы Архангельск. Тут он впервые побывал прошлым летом, тут получил за три дня впечатлений больше, чем за всю свою жизнь. И, конечно, именно здесь, в Москве, Майкл встретил свою любовь… Даже не одну, а целых две: сначала Волкову, потом Полякову. И теперь в Москве его ждали не одна и не две, а целых четыре подруги. Архангельские друзья Майкла, которые со школьных лет знали его как увальня, теперь даже завидовали ему: вот как он их всех переплюнул!
— У Москалюши нашего в Москве целый гарем из четырёх жён, —
— Да уж, где тебе теперь с Москалём тягаться, — поддевал его Павля, — Москаль-то наш, однако, покруче тебя будет!
Майкла, конечно, очень смущали все эти шутки. Ему самому было даже немного неловко от того, что в Москве у него две девушки, и он ехал встречаться с ними обеими, не считая ещё двух своих подруг, Аню и Оливу. Ведь Настя, разочаровавшись в Гладиаторе, теперь снова общалась с Майклом, а Майкл, чувствуя, что ему нравится Юля, никак не мог понять, что же он теперь чувствует к Насте — просто дружескую симпатию, или нечто большее. Майкл уже давно ломал голову над этой дилеммой, и, хоть Олива и Салтыков в один голос советовали ему не париться над этим вопросом, а наоборот наслаждаться тем, что у него в Москве не одна девушка, а целых две — ведь в мусульманских странах нет ничего плохого в том, чтобы иметь одновременно несколько жён, Майкл всё равно чувствовал в этой ситуации что-то не то. И когда он сошёл с трапа самолёта и ступил на московскую землю — сильное волнение охватило его.
На Комсомольской его встретила Юля. Олива тоже хотела поехать встречать Майкла, но Юля попросила Аню отговорить её, сославшись на то, что ей бы хотелось этот вечер провести с Майклом наедине, без посторонних. Оливу, признаться, это очень сильно задело и обидело — она же как-никак тоже была подругой Майкла, а теперь появляется какая-то девка — и привет родному дому? Она же сама их познакомила — и теперь, стало быть, можно её «задвинуть»? Это было последней каплей, примешавшейся к полной чаше обиды и горя, постигшего её в этом году, и, поскольку у Оливы и так в последнее время глаза были постоянно на мокром месте, тут она не выдержала и разревелась окончательно. Это произошло на работе, прямо после разговора по аське с Аней. И тут, как назло, Оливу вызвал к себе в кабинет начальник. Она быстро вытерла слёзы и понесла ему папку с письмами, стараясь спрятать от него своё зарёванное лицо. Однако проницательный шеф заметил и спросил, что случилось. Получив ответ, он только и произнёс:
— Даа… Мужика тебе надо, вот что. Время-то уходит…
И Олива, задетая за живое, с трудом удержалась, чтобы не вылететь из кабинета пулей.
Тем временем Майкл и Юля гуляли по Москве. Майкл с восторгом озирался вокруг себя — весенняя Москва кружила голову, в Питере ещё деревья голые стоят, а тут — листики уже зелёные, пушистые с золотистой пыльцой почки верб, их сводящий с ума аромат… И девушка рядом, совсем близко… Такая маленькая, хрупкая, утончённая, как сама весна, как эти нежные листики на деревьях… Майкл впервые посмотрел на Юлю другими глазами. Ему страстно захотелось обнять её, поцеловать. Подойдя к скамейке в парке, они сели. Майкл приблизил своё лицо к ней, зажмурился, поцеловал в губы…
Поцелуй продолжался где-то полминуты. Эти полминуты показались Майклу раем и пролетели для него как одно мгновение. Затем Юля вырвалась.
— Поехали со мной в гостиницу, — выпалил Майкл, окончательно потеряв голову.
— Нет, нет… Я совсем забыла — мне пора домой… — Юля нервно посмотрела на часы.
— Так рано? — изумился Майкл.
— Мне маме надо помочь, она просила…
— Ну ладно, — расстроенно пробубнил Майкл, — Давай я тебя провожу…
— Нет, Миш, не надо, — Юля встала со скамьи.