Жертвуя малым
Шрифт:
«Зачем же тогда? — все-таки спросил Соль, когда они остались с Волчицей вдвоем в шалаше. — Неужели нужно так рисковать, чтобы Грозный Лай позволил остаться в стае?»
Вместо ответа Волчица глянула странно, и только сказала:
«Если никто другой не вызовется, я одна пойду с тобой».
Позже Соль еще раз попытался растолковать ей, к чему он ведет, но ясности добиться не сумел. За самый длинный зимний месяц она научила его «перворечи», но даже с ее помощью Соль не мог добиться внятного ответа на многие свои вопросы. Акмэ охотно объясняла ему, если он чего-то не понимал, но не каждое ее объяснение было для него исчерпывающим. Как будто она подразумевала нечто всем известное, то, о чем не говорят словами, и ни капли не сомневалась, что он прочитывает скрытый подтекст.
А он не прочитывал. Она была шаманкой, мудрой Матерью племени, она видела тени предков в огне и слышала их голоса. Он был всего лишь
Пора брачного гона миновала, волки заложили волчихам потомство, и подступил благоприятный для ловитв день. С Пустых гор наползли грузные снежные тучи, и старый шаман посулил, что снег будет идти целые сутки. Мудрая Матерь, ее бог, а с ними еще пятеро с утра двинулись в путь. Вожаки решили, что на охоту пойдут только те, кто сам того захочет, и в итоге набралось пятеро добровольцев: седая, но все еще крепкая Лютая, старший сын шамана Коготь, дядька Акмэ, Серый Охотник, младший брат Грозного Лая, а с ним угрюмая волчиха Воля и переярок Косточка, сын Молчуна, третьего из вождей. Молчун хотел бы пойти сам, но дед Волчицы отговорил его. Соль не знал, верил старый шаман в успех предприятия или нет, но дед Волчицы сам предложил это испытание и внучку свою, сокровище всех трех стай, отпустил на ловитвы безропотно. А вот Молчуна отговорил.
«Молчун — шаман, как и дед, он опора рода. Если он уйдет, у сородичей не останется никого, кто способен слышать Голос Отцов», — объяснила Волчица в ответ на вопрос Соля.
«Почему же он не запретил тебе идти?» — спросил тогда Соль. Волчица отвечала просто:
«Потому что ты со мной».
Таков был ее самый развернутый ответ на все подобные вопросы.
Солнце понялось на два пальца над горизонтом, когда охотники перешли реку и подступили к дальней границе тумана. Пошел снег, и в мерном движении пухлых снежинок Соль с удивлением узнал окрестности. Это было то самое место, где он впервые повстречался с туземцем, предком Волчицы и ее соплеменников, место, где он впервые подумал, что вернулся домой. Сейчас здесь не было дороги, ее поглотил лес, и туман густел значительно ближе к волчьим угодьям, чем в первый раз, когда Соль преодолел его. Низкие елки и сосны заметно вымахали, кустарник занял все свободное пространство, а овраг углубился, покатые его склоны терялись в серой туманной пелене. Охотники один за другим входили в нее, оглядываясь на Акмэ: ей и Солю, единственным сохранившим двуногий облик из всех, полагалось дождаться гонцов с той стороны с известием, что путь чист. Волчица присела на корточки у ног Соля, провожая родичей взглядом, а он таращился по сторонам, дивясь про себя, сколько же на самом деле прошло лет с тех пор, как он приходил сюда в последний раз. По-прежнему ли господствует Молох там, за туманом, на мертвой стороне? Во что он превратился теперь, стал ли еще более уродлив, чем Соль его помнил? И что случится, если сейчас они, хозяин и его вещь, встретятся вновь? Сможет ли робот противостоять предводителю лишенных тени?
Глядя на грязно-серую, похожую на старую застиранную простыню, завесу тумана, Соль в который раз ощутил беспокойство. Он не мог просчитать, чем закончится его воображаемая встреча с бывшим хозяином, и эта неопределенность тревожила его, заставляла испытывать страх. Никогда прежде, насколько помнил он привычки Молоха, тот не подбирался к границе тумана вплотную, а накануне их драматичного разговора и вовсе собирался отправиться в путешествие по континенту. Но с тех пор прошел не один десяток лет, а его империя, согласно сведениям Акмэ и ее состайников, продолжала существовать вокруг островка свободной от проклятия не-смерти волчьей земли. Кто управлял этой империей? Наместник Молоха? Он сам?
Волчица и ее соплеменники никогда не интересовались иерархией несытых, они просто убивали их, если представлялась такая возможность, или сами погибали, попавшись красноглазым в лапы. Для них все несытые были на одно лицо, заклятые враги, нечисть, страшная беда. А Соль способен был их различать: по величине черной души, по нитям, протянувшимся от Старших к младшим вассалам, по змеиным очертаниям главарей, чьи мертвые тела с изнанки живого мира постепенно прорастали из человеческого облика.
И Соль боялся встречи с ним, гадал, чем же она может закончится, и — в самой глубине помыслов — жаждал ее. Иррациональная вера Волчицы в него, в то, что он — бог, вселяла в него иррациональную уверенность в том, что новая встреча с Молохом — буде таковая случится — закончится на сей раз не в пользу хозяина. Но искусственным разумом Соль осознавал, что это может быть не так, и это осознание внушало ему страх.
В снежной пелене на границе тумана замаячил силуэт белого зверя: Косточка вернулся, чтобы показать им, что путь свободен. Волчица вскочила на ноги и, плечом к плечу с Солем, поспешила к туманной преграде. Они вошли в промозглый шепот, и, торопливо миновав его, вышли на мертвячьей стороне. Четверо старших волков уже умчались далеко вперед, они были передовым отрядом, им полагалось заманить несытых в засаду. Косточка, а за ним Волчица и Соль, вытянувшись цепочкой, побежали по белому снежному покрывалу, лавируя меж черных стволов. Они не станут отходить от тумана далеко, их задача — найти укромное место и затаиться там, чтобы ждать. День, может быть, два, — ждать возвращения группы охотников, которые взяли на себя роль приманки. С тех пор, как волки перестали ходить на ловитвы, активность несытых вблизи туманной преграды заметно снизилась, теперь ловцам придется искать их и, по возможности, выводить на засаду, чтобы Соль и мудрая Матерь смогли уничтожить лишенную тени добычу.
Снеговая туча закрывала солнце, снег валил все ожесточеннее. Соль прикинул, что пробежали они часа три, прежде чем Косточка отыскал подходящее для засады место в вывороченных корнях упавшего дерева. Сын Молчуна юркнул туда, а Волчица и Соль, вернувшись по собственным следам, старательно замели их еловыми ветками. И присоединились к Косточке в его схроне.
Тихо было в лесу, снежно и вьюжно. Волки, устроившись, задремали, готовые вскочить на ноги при малейшем признаке тревоги, Соль, сидя неподвижно, стерег их сон. Он не обладал острым нюхом, как волки, но слух его мог быть чувствителен, а глаза способны уловить малейшее колебание черных душ. Волчица чутко спала, свесив косматую голову ему на плечо, с другого бока ее грел Косточка в простом облике. Изредка поглядывая на них, Соль продолжал размышлять о том, что было известно ему о быте лишенных тени.
В его времена зона отчуждения между туманом и шатрами несытых составляла километров тридцать. Дальше волки, которые, как он теперь знал, наведывались на ловитвы, заходить попросту не решались. Зимой, когда немертвые становились медлительными от холода, зверолюди, дождавшись метели, набрасывались на стоящие на окраине сторожевого кольца шатры и старались перерезать как можно больше несытых в одной стремительной атаке. Потом приходивший вместе с охотниками шаман или мудрая Матерь упокаивали столько душ, сколько успевали до прихода змеезглазой помощи. А она, эта помощь, приходила всегда, ведь не-живые были связаны тесными нитями: прислужники со своими патронами, патроны — со Старшими, и, каждый раз, когда связь разрывалась, на другом конце это можно было почувствовать. Лишенные тени ждали волчьего нападения, были готовы к нему, и спешили скорее, чтобы, коль удача улыбнется, самим поохотиться на лакомую добычу. Насколько Солю было известно, Молох подобные стычки не контролировал: ему хватало тех жертв, какие приводил его человекоподобный слуга, и особенно охотой на волков хозяин не интересовался. Но всегда требовал свою долю от тех вассалов, кому посчастливилось поймать «сладенького туземца». Поэтому лишенные тени старались сохранять своим жертвам жизнь. Как обстоят дела сейчас, когда слуги при Молохе не стало, Соль не знал, но полагал, если Молох по-прежнему властвует в своей империи, правила охоты не изменились. И четверо волков под предводительством Когтя, бегущие сейчас к вражеским шатрам, не будут убиты на месте, ведь они стали редкой добычей теперь, когда почти перестали выходить из-под защиты тумана.
Соль поправил висящий на груди костяной нож, который сделал для него дед Волчицы, и продолжал думать дальше.
Туман непреодолим для лишенных тени. И с тех пор, как Соля при Молохе не стало, с тех пор, как сами волки перестали ходить на ловитвы, несытые фактически лишились возможности баловаться деликатесом «белых туземных душ». Однако Молох, если он все еще не погиб (а мертвецу его уровня очень сложно погибнуть), едва ли отступится от попыток еще раз отведать «крепкого вина» волчьей души.