Жертвуя малым

Медейрос Вольга

Соль рванул застрявшую в мертвом теле руку с ножом, упираясь несытому коленом в бедро. Вассалы подоспели, хватая его за плечи, оттаскивая от патрона, но Соль высвободил руку. Его жертва рухнула на снег, пронзительно вопя, в отчаянном, рефлекторном стремлении не умирать, высасывая из младших энергию.

Соль повел плечами, стряхивая чужие вялые пальцы. Развернулся к первому вассалу, впечатал окровавленный, в скисшей слизи кулак промеж растерянных, недоумевающих глаз. Второй младший, повиснув на нем, впился в ключицу, пробуя восполнить стремительно скудеющий запас жизненных сил.

Новые несытые, отвлекшись от погони, уже бежали к нему, Волчица, выкрикивая «Эгей!», орудовала на своем фланге. Волки, развернувшись

к врагам лицом, грозно рычали, готовые нападать. Соль стряхнул с себя добровольно отравившегося его кровью вассала и, став на колено перед выгнутым телом патрона, вонзил нож в его обнажившийся под одеждой синюшный живот. Черная змея души ужалила в сжатые пальцы, могучим электрическим импульсом пробивая руку от запястья до локтя, и навалившийся сверху несытый внезапно обмяк, пронзенный гибелью патрона.

Соль сбросил его, встал, разглядывая корчащиеся на снегу тела. Порезанные вены на правой руке затягивались, в голове метался вихрь чужих воспоминаний. Испачканным в слизи ножом Соль нанес себе новую рану и, ритмично сжимая кулак, наклонился над первым несытым, капая кровью в его призывно раскрытый, вопрошающий черный рот. Остальные слабо ползли к нему, клубясь, как змеи в брачной случке, хватали за ноги. Он поил их своей кровью, прикасался окровавленной ладонью к лицам тех, кто не хотел пить сам, и собирал урожай черных душ, раскрывающихся навстречу гибели.

На предпоследнем несытом край глаза опалила яркая вспышка и громко взвыл Косточка. Соль, разжав пальцы на сухих волосах лишенной тени жертвы, выпрямился, отыскивая взглядом Волчицу. С трудом он разглядел ее сквозь метель: сцепившись с не-мертвым, она каталась по земле, а над ними, огрызаясь на врагов, бесновался Косточка.

Еще одна черная душа торпедой успела ввинтиться в него прежде, чем Соль помчался волкам на выручку. Полыхнула новая вспышка, и, лежа на спине, Волчица, оттолкнувшись ногами, сбросила с себя парализованного врага. Гибко вскочила, наклоняясь, чтобы перерезать ему горло. Подбежав, Соль пинком отбросил несытого, вцепившегося в лопатку Косточки, молодой волк, визжа, оглянулся на второго, вгрызшегося ему в заднюю лапу. Соль за шкирку поднял не-мертвого над сыном шамана, впечатал ему в щеку истекающую кровью ладонь и сжал пальцы. Под ними хрустнуло, тварь закричала, задергалась, разжимая вцепившиеся в волчью ногу зубы. Приняв вибрирующую душу, Соль уронил тело на снег, и встретился взглядом с Косточкой. Молодой волк, дрожа от возбуждения и боли, перекидываясь, выполз из-под умерщвленного трупа.

— Нога, — прохрипел он склонившемуся над ним Солю, прижимая к обнажившейся на месте укуса кровоточащей мышце дрожащую ладонь.

— Ага, — сказал ему Соль и, потрепав по голове, направился к Волчице, упавшей в снег на колени рядом с трупом ее противника.

— Как ты? — спросил он, помогая ей подняться.

Она бледно улыбнулась.

— Косточка ранен, — сказал он ей, помогая дойти до раненого. Волчица была вся в крови, укус на правом плече кровоточил, она опустила голову, чтобы слизнуть кровь. Ей удалось уничтожить одного, еще одного загрыз Косточка, и тварь пока не подавала признаков восстановления. — Помоги ему, — сказал Соль, усаживая жрицу перед сыном Молчуна.

Она кивнула, зачерпнула горсть снега, обмывая в нем испачканные в темной крови ладони. Косточка, лежа на животе, с шумом вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, когда пальцы Волчицы коснулись краев глубокого укуса.

Их товарищи, волки, подавали из метели голос, оттуда же слышались взвизги несытых. Соль выпрямился и зашагал на звук, пытаясь разглядеть сквозь снег скопление черных душ. По дороге он упокоил загрызенную Косточкой тварь, и резанные раны на его руках затянулись. Он отворил кровь вновь и вышагнул из снежной пелены на выручку Лютой. Она сражалась в паре с братом Грозного Лая, Серым, их тандем работал четко и слаженно. Один

несытый валялся неподалеку с разорванным горлом, у второго была перегрызена рука и он временно вышел из строя, отлеживаясь под деревом. Еще четверо кружили вокруг ощетинившихся волков, тоже изрядно покусанные. Соль подступил к одному сзади, перерезал горло, приложился к открывшейся ране кровоточащей рукой и сбросил обезвреженную жертву на снег. Еще двое обернулись к нему, попытались напасть, Лютая прыгнула на одного сзади, а второму Соль позволил повалить себя и вырвал кадык. Встал, скинув тело, забрал души у всех троих. Последняя тварь кинулась бежать, Серый погнался за ней.

— Иди к Акмэ, — велел Соль Лютой, добивая подраненных ею и Серым несытых. — Косточку укусили.

Волчиха кивнула, издала вой, и Серый ответил ей.

А Соль побежал дальше, наполненный, словно пьяный, темной безудержной удалью. На бегу он завыл, не так умело, как волки, но достаточно громко. Ему откликнулись все, кроме Когтя. А потом из снега, наперерез, метнулась Воля.

— За мной! — рыкнула она, и вдвоем они помчались по одиночному следу волчьих лап, пересыпанному, как река перекатами, глубокими отпечатками обутых в башмаки ног.

Воля была ранена, и Соль обогнал ее, вымевшись первым навстречу двум матерым несытым, которые волокли по снегу обвитого цепями Когтя. Он был жив, но без сознания: Соль видел слабое сияние вокруг его пропитавшейся кровью шерсти. Он набросился на первого несытого, норовя пырнуть того ножом, но тварь ловко ушла от удара. Второй остановился, и весьма вовремя — из снежного сумрака на него, рыча, набросилась Воля, опрокинула наземь. Соль и его противник закружились друг напротив друга.

Опьяненный или нет, Соль узнал его, это был один из вассалов Юны, девочки, жившей по соседству с семейством Молоха. Она стала второй жертвой матери Молоха, аккурат после того, как та укусила собственного мужа; она же вместе со своей матерью, старшим братом и его другом, одной из первых разыскала Молоха, обосновавшегося в пределах резервации. Разыскала, чтобы сказать — теперь, со смертью его матери, именно Молох стал ее патроном и она готова верой и правдой служить ему.

Ее вассалом, которого предстояло умертвить Солю, оказался друг ее старшего брата Тим, который, в бытность свою живым, был тайно влюблен в Юну. Он первым нашел ее труп и стал ее первой жертвой; уже потом она расправилась с матерью и братом, отец, увидев, что произошло, сбежал. Поначалу Тим был тихим, хорошо воспитанным, здравомыслящим парнем, он — чисто по-человечески — недолюбливал Молоха и все пытался выяснить, что же случилось. Но постепенно прижизненные привычки угасли в нем и, хотя пару раз он, Молох и его робот-слуга выбирались в старые города в поисках первопричины катастрофы, позже Тим утратил интерес к попыткам докопаться до истины. А потом Молох и сам прекратил вылазки.

Ощущая, как вены затягиваются, Соль вновь провел ножом вдоль предплечья. Раскосые глаза его противника расширились.

— Хозяйская вещь! — прошипел Тим. — Ты!

Ни слова не говоря, Соль набросился на него. Тим стремительно отступил.

— Я свой! — выкрикнул он, поднимая руки. Соль полоснул его ножом по раскрытой ладони и несытый, вскрикнув, кинулся наутек. Соль помчался за ним, догнал, повалил в кусты. Тим отчаянно сопротивлялся, выкручиваясь из рук, он был достаточно силен и гибок, чтобы суметь выбить оружие из кулака Соля. Раны вновь затянулись, Соль, не придумав способа лучше, просто прокусил губу до крови и прижался ко рту противника своим, проталкивая в затхлую глотку собственную, перемешанную со слюной, кровь. Тим, вытаращив глаза, машинально глотнул, тут же со страха укусив Соля в язык, и как-то сразу обмяк в руках своего убийцы. Отстранившись от него, но удерживая за шею, Соль пошарил свободной рукой, разыскивая выпавший нож. Тим, вытянувшись, не моргая, следил за ним.