Жилины. История семейства. Книга 2
Шрифт:
Прошение подписали все присутствующие, за Тихона, который спал, расписался Пафнутий Петрович, да так, что отличить при сравнении с оригинальной подписью, кто свою руку приложил, не было никакой возможности.
– Ну, тебе, Пафнутий Петрович, как мошеннику цены бы не было, – удивился отец Рафаил.
Пафнутий только улыбнулся в ответ и комментировать батюшкину оценку своего искусства не стал.
Филарет Иванович взял прошение со многими подписями и низко поклонился всем:
– Спасибо большое за то, что удостоили меня чести присутствовать на таком представительном собрании. – Он ещё раз поклонился и добавил: – Извините, но у меня дел в деревне много, пойду я, пожалуй, а завтра с утра в губернский центр отправлюсь, в присутствие. Там, наверное, весь
– Подожди, Филарет, немного, – окликнула его Ольга Васильевна, – я сейчас распоряжение дам, и тебя в Жилицы отвезут, а пока хочу со всеми попрощаться. Ярманка во всю работает, а я её ещё и не обошла даже. Надо всё проверить да убедиться, что везде порядок и никаких претензий ко мне ни у кого нет.
Она вышла, Филарет отправился следом за ней. Ушёл и Сидор Иванович, его больные ждали. Феофан Селиванович с Любовью Николаевной тоже в свой балаган заспешили, у всех ведь дел было по самое горло. Рядом с Тихоном вновь присела Лукерья со своим вязанием, Митяй стал на стол собирать – подошло время обеда.
У Ивана с плеч как будто тяжесть какая упала. Он с благодарностью посмотрел вслед Феофану, а затем оглянулся вокруг: какие замечательные люди здесь собрались. Потом подошёл к спящему Тихону и прошептал:
– Дядя Тихон, я тебя не подведу, только поправляйся.
…Я на часы посмотрел – вот-вот десять натикает. Я папе с дядькой и предложил прилечь отдохнуть. Да где там, оба в отказ пошли, а дядя Никита то ли спросил, то ли утвердительно так сказал:
– Если у тебя никаких срочных дел нет, то послушай меня ещё немного, да спать пойдём, а то завтра вновь к той кудрявой ехать, – и тут же, без остановки рассказывать принялся: – Авдотья с Настёной на ярманке ещё не всё видели, вот они после обеда и отправились по ней прогуляться, и внизу в трактире, не считая спящего Тихона, остались, как и накануне, три человека: отец Рафаил, Пафнутий Петрович и Иван. Сидели, чай пили, и Иван им свои планы озвучивал. И оба вновь только головами качали, когда он свою хорошо продуманную программу на их суд представлял.
– Молодец ты, Иван, действительно, как однажды мне Тихон сказал, ты в доброго купца со временем должон превратиться.
Пафнутий Петрович ласково потрепал Ивана по голове, а потом вопрос задал:
– Мне так кажется, что тебя ещё что-то беспокоит, не только болезнь Тихона и исполнение твоих задумок.
Он требовательно посмотрел Ивану прямо в глаза. Тот даже отводить свой взгляд не стал, а выпалил не раздумывая тот вопрос, который его ещё со вчерашнего дня мучил, покоя не давал:
– Дядя Пафнутий, а скажите мне одну вещь. Тут намедни Ольга Васильевна Пожарская, на вас ссылаясь, заявила, что Тихон Петрович княжеского достоинства. Как такое получиться могло? И не выдумала ли это Ольга Васильевна, а то ведь она горазда на подобное, – и замолчал тут же, глаз с Пафнутия при этом не спуская.
Отец Рафаил только улыбнулся, услышав вопрос Ивана, а Пафнутий огляделся вокруг, не подслушивает ли кто случаем, убедился, что никого поблизости нет, поскольку Митяй во двор вышел, а Лукерья поближе к открытой двери, где светлее было, пересела – от стола, за которым они чай пили, хорошо было видно, как спицы в её руках мелькают, – и начал разговор, время для которого, по-видимому, подошло:
– Ты вырос, Иван, и теперь тебе можно доверить главные семейные секреты. Чтобы ответить на вопрос, который ты задал, надо в истории нашей страны хорошо разбираться. Ну, может, в очень уж древние времена лезть и не нужно, а вот знать о том, что творилось у нас со времён Рюрика, следует. Я думаю, что тебе известно, кто это такой? – И он взглянул на Ивана.
Тот кивнул головой и подтвердил это словами:
– Основатель государства Расейского и династии Рюриковичей, которая после него страной правила, до тех пор, пока никого из них не осталось. Затем Романовы на престол взошли, – и посмотрел вопросительно: так он всё сказал или нет, достаточно или ещё что добавить требуется.
По-видимому, и Пафнутия Петровича, и отца Рафаила вполне устроило,
– Так вот, началось это всё ещё во времена Рюрика. Ты же знаешь, как князья появились. Викинги или славяне – всё одно. Дети, внуки и правнуки. Много их было, не всем земли хватало, вот и начались междоусобные войны, когда брат на брата шёл… Ладно, это я далеко куда-то забрёл.
Он даже руку в свою шевелюру запустил, а потом вспомнил, о чём сказать хотел, и продолжил:
– Лет двадцать тому назад я случайно познакомился с одним очень уважаемым человеком – с отцом Рафаилом. Познакомились и, смею надеяться, даже подружились. Как считаешь, отец Рафаил? – повернулся он к священнику.
Тот улыбнулся и голову склонил, подтверждая слова Пафнутия.
– Как-то при очередной встрече, – рассказывал Пафнутий Петрович, – я поинтересовался мнением этого высокоучёного человека, чем бы таким заняться, чтобы и мне, и окружающим было и интересно, и полезно. К тому времени я как раз историю княжеских родов закончил описывать. Или почти закончил – так, мелочь кое-какая оставалась, энергии у меня было столько, что я боялся сам воспламениться и сгореть, сил хватало с избытком. В общем, я был как норовистый жеребец перед скачками. Слышали, небось, что теперь такие новомодные соперничества устраивают? Вот отец Рафаил и дал мне два очень ценных совета. Первый: попытаться изучить и свести воедино историю домашней утвари разных народов и народностей, населяющих расейскую землю. И второй: начать всё это с Фроловской ярманки, где полным-полно подобных изделий продаётся. А для того, чтобы мне легче было там крутиться-вертеться, он познакомил меня с Тихоном. Тогда это был совсем ещё молодой человек, энергичный, знающий, но мне показавшийся каким-то удручённым до невозможности. Отец Рафаил мне историю Тихона рассказал да упомянул, что человек этот, Тихон имеется в виду, вовсе не так прост, как пытается себя на людях показывать. Уж больно у него образование хорошее, манеры далеко не крестьянские, да и держится он с природной гордостью. Явно не крестьянского он роду-племени. Подружились мы с Тихоном и много времени в беседах на различные темы проводили. Знания его меня поражали, держался он с таким достоинством, которое нечасто даже при дворе у высших сановников нашего государства встречается.
Батюшка тайной, которую ему Тихон на исповеди открыл, со мной, естественно, делиться не стал. Но недавно намёк один сделал, и был он настолько прозрачным, что у меня аж дыхание перехватило. Ведь отец Рафаил очень хорошо знал, чем я занимаюсь. Он с большим любопытством всегда меня расспрашивал о том, как продвигается моё исследование. Я и тогда любил, да и сейчас – отказываться не буду – люблю с ним беседовать, и когда дела приводят меня в эту сторонку, я обязательно предварительно списываюсь с отцом Рафаилом, и мы уделяем немало времени нашим обоюдно полезным и занимательным беседам. В предыдущую нашу встречу, которая почти год назад случилась, я ему с большим облегчением сообщил, что окончательно завершил писать историю княжеских родов России от Рюрика до наших дней и даже успел передать её одному издателю. Он улыбнулся только да головой качнул: «Не всё так просто, как ты это себе представляешь, Пафнутий Петрович. Ты бы лучше, чтобы я голословным не выглядел, покопался хорошенько в своих бумагах и выяснил, кем же были предки Тихона».
Пока Пафнутий рассказывал всё это Ивану, отец Рафаил одобрительно покачивал головой, подтверждая этим каждое сказанное им слово. А тот взял с тарелки кость, на которой ещё оставалось приличное количество бараньего мяса, покрутил её в руках и вновь вернул на место. Затем потянулся было к большущей кружке, из которой привык пить квас, но вначале взял утирку, чтобы вытереть себе руки, испачканные бараньим жиром. Иван понимал, что Пафнутий Петрович очень взволнован, и сидел молча, стараясь лишний раз не шевелиться. Он первый раз видел его в таком нервозном состоянии и очень этому удивлялся. Наконец тот отпил из своей кружки большой глоток кваса и продолжил, слегка запинаясь, свой рассказ: