Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
Она также нередко удостаивалась прекрасных и удивительных видений [158] . Как-то раз в Страстную пятницу читала вместе с конвентом Псалтирь, и перед взором ее возник некий свет, длившийся едва ли дольше, нежели чтение одной «Ave Maria». Ей показалось, что в трапезную поднялся некий красивый и статный Господин, но всё Его тело было усеяно ранами и залито кровью, и от этого вид Его был чрезвычайно печален [159] . Господин взошел, встал перед сестрами, читавшими всей общиной Псалтирь, и изрек добрым голосом: «Сей молитвой будут исцелены Мои раны». Некоторые же из сестер не читали с общиной, и им Он этого не сказал. Тогда уразумела она, сколь Ему дорога и важна общая молитва.
158
...видений. — В оригинале: «gesichten» (ТВ. 49, 8).
159
...всё Его тело было усеяно ранами и залито кровью, и от этого вид Его был чрезвычайно печален. — Очередной случай созерцания, обусловленного церковным календарем,
Житие сей блаженной сестры было столь сладостным, что при ее погребении повсюду стоял громкий плач. После нее, когда она померла, ничего не нашли, потому что она была с бедными и посредством того была богаче пред Богом, чем если бы отдала ради спасения души целое королевство.
Дабы не была предана забвению память
[XXIa]
блаженной сестры Элсбет из Йештеттен, [160]
160
Эта сестра была представительницей рано вымершего бюргерского рода из Цюриха, переселившегося туда из местечка Йештеттен (ныне — земля Баден-Вюртемберг, Германия).
Мы напишем немногое, из чего станет понятно, сколь чиста была ее жизнь. Ибо жившие в ее времена воочию видели, сколь многообразно было делание, коему она предавалась, как много старания и любви она выказывала к конвенту и к Ордену, так что хор, да и вся наша община были управляемы ею. Как-то раз одна сестра увидала, что ее тело сияет ослепительным светом, и думала, что она пылает в огне. Но вскоре сестра поняла, что сие случилось по благодати.
[XXII]
О блаженной сестре Адельхайд фон Фрауенберг [161]
161
Сведений об этой сестре и о ее роде не сохранилось.
Nemo potest venire ad me, nisi patter, qui misit me, traxerit eum»: «Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня» [162] . Сии слова можно уразуметь себе и постичь на примере блаженной престарелой сестры [163] Адельхайд фон Фрауенберг. И можно несомненно увидеть, сколь благодатно в ней действовал небесный Отец и как, предызбрав в вечности для Себя, Он ее милостиво привлекал посредством Своего единородного Сына, начиная с ее детских лет.
162
«Nemo potest venire ad me, nisi patter... traxerit eum» ~ «...Отец, пославший Меня». — Ин. 6: 44. Сохраняем написание оригинала: «patter».
163
...на примере блаженной престарелой сестры... — В оригинале: «an der saelgen alten Schwester» (Tss. 50, 4—5). «Престарелая» в данном случае может быть понято как «давняя», то есть принадлежавшая к одному из первых поколений конвента.
Сия блаженная сестра Адельхайд фон Фрауенберг была дочерью барона. По мирскому обычаю родственники выдали ее замуж за одного благородного господина, у которого она проживала в великой и всевозможной чести. Господь наш, однако, не перестал совершать Своих дел, творимых Им в ней с изрядной любовью, и ниспослал ей благодать, чтобы она, каким бы ни пользовалась достоинством и уважением, из-за этого неизменно испытывала скорбь и печаль, а ее сердце во всякое время носило в себе тоску по единому Благу. Посему ни ночью, ни днем она не переставала умолять Бога от всего сердца о том, чтобы Он ей помог уйти из этого мира. Ну, а если не бывать по-другому, то пусть она по Его Промыслу хотя бы заболеет проказой, но только бы покинуть сей мир! Несмотря на то что Господь наш ее желанье исполнил не сразу, она своего все-таки не оставила и упражнялась в молитве и в многочисленных добродетелях. С тех пор, как ей исполнилось XIIII лет, читала она всякий день пяти знакам любви нашего Господа: каждой ране пред трапезой L «Pater noster» [164] . А если до трапезы она сего правила не успевала исполнить, то отказывалась от лучших из яств, и это для нее было епитимьей.
164
...читала она всякий день пяти знакам любви нашего Господа; каждой ране пред трапезой L «Pater noster». — См. примеч. 19 к «Здесь начинается ее блаженное житие...» и примеч. 3 к гл. [XVII] «О блаженной сестре Мецци фон Клингенберг». Впрочем, в данном случае, по-видимому, имеется в виду молитва Господня.
Кроме того, она упражнялась с великим и любовным усердием в смирении и в делах милосердия. Особенно же заботилась об одном человеке, который был до того безобразен, что его считали пораженным проказой. Она заботилась о нем так, как не заботилась и его собственная мать! Внешность сего человека была настолько отталкивающей, что всем было тошно на него посмотреть. А она прилежно исполняла всё, что бы тот ни желал, так что руки ее становились порой ужасающе грязными. И все-таки ей, по причине огромного желания, сие было в радость, ибо она нисколько не сомневалась, что обращается с Богом. Это случалось из-за того, что Господь наш ей часто являлся в образе подобных людей.
И вот, покуда она таким образом изощрялась в похожих на сию добродетелях, Господь наш восхотел привлечь ее к Себе ближе и угасить досаждавшую ей тоску, промыслив так, чтобы супруг ее помер. Но Он всё еще хотел испытать ее и проверить и не желал утишить ее жажды без особых страданий, ибо ее родственники решили принудить ее силой к тому, чтобы она вышла замуж за другого, благородного и добропорядочного господина. Из-за их настойчивых просьб и телесной привлекательности, присущей оному господину, а еще потому, что Господь наш желал, чтобы ей побороться,
Сколь свято жила Адельхайд с этого часа вплоть до самой кончины, о том можно было бы долго рассказывать, и, прежде всего, она была так смиренна, что всех брало удивление. Она прикладывала немало усилий к тому, чтобы [ни о чем] не выказывать беспокойства, и даже о собственном чаде, жившем при ней. Когда сестра, присматривавшая за новициями, нещадно ее колотила, она не произносила ни единого слова. А ведь ей от побоев зачастую было очень несладко [165] . Устав Ордена она соблюдала с усердием, как только могла и умела. Усердная в хоре, с изрядным рвением исполняла все предписания — в надлежащее время вычитывала стихи [из Писания] либо пела, что должна была петь. У нее было неизменное обыкновение — во время заутрени сидеть за пюпитром [166] и освещать [его свечкой], словно какой-нибудь малый ребенок. Будучи больна телом, она не избегала того, чтобы ходить в трапезную. Сколь бы ни было малым какое-то яство, если община его не имела, то и она к нему ни за что не хотела притронуться [167] . Она усердно постилась, несмотря на то что порой по причине болезни едва могла таскать ноги. На общих работах почти всегда была первой и пряла с таким рвением, что на пальцах у нее зачастую бывали отеки. И хотя за неделю ею вырабатывалось гораздо больше принятой нормы, она всё сдавала как недельную норму. Порой ее мучила столь жестокая жажда, что у нее в теле иссыхало сердце, но она все-таки воздерживалась от питья в неурочное время. Если нужно было отправляться к столу, а ей было зябко, то она втыкала свои ноги в горячую золу и, скоро согревшись, не опаздывала к трапезе. Что бы ей ни приходилось делать, для общины либо отдельно для какой-нибудь из сестер, сколь бы то дело ни было презренным и грязным, она тем не менее вызывалась — смиренно, охотно и радостно. Особенно же с одной несчастной сестрой, которая была противна другим, она поступала по-доброму и оказывала такие услуги, какие той никто не хотел оказать, хотя самой оттого было так скверно, что от отвращения ее едва не тошнило. У нее была постоянная привычка бодрствовать в молитве после заутрени. Что из внешних упражнений она могла сделать, то исполняла столь тщательно, что хорошо было заметно, как она сопротивляется своей телесной изнеженности. И тем самым она удостоилась, что наш Господь изнутри возжег ее сердце особенно горячим желанием.
165
Когда сестра, присматривавшая за новациями ~ было очень несладко. — Упоминание вскользь о рукоприкладстве, процветавшем в женских доминиканских обителях; богатый материал по этой теме содержится в житии Кр. Эбнер. Новиции — монастырские послушницы, находившиеся под присмотром специально приставленной к ним наставницы (novizen maistri).
166
...за пюпитром... — В оригинале: «vor dem lecchtor» (Tss. 51, 18). У издателя толкование слова под вопросом, реконструируется гипотетически.
167
Сколь бы ни было малым какое-то яство, если община его не имела, то и она к нему ни за что не хотела притронуться. — Имеется в виду раздельное питание в монастырской трапезной, в зависимости от общественного статуса монахини, который она имела в миру, и, возможно, от ее денежного и имущественного вклада в хозяйство обители.
Прежде всего, она во всякое время испытывала особо сильную любовь и благоговение к детству нашего Господа и зачастую благочестиво предлагала себя нашей Владычице в помощь по уходу за Ним, своим единственным Возлюбленным. Сердечным и исполненным любовью желанием она стремилась к тому, чтобы всё ее тело было истерзано во имя служения сладкому Дитятке. Ей хотелось, чтобы с нее была содрана кожа — нашему Господу на пеленочки — и вытянуты жилы — в ниточку для Его распашоночки. Она желала, чтобы ее костный мозг был растолчен в порошок — ради кашки Ему, и мечтала, чтобы ее кровь была излита — Ему для купаньица, чтобы кости ее были бы сожжены — Ему для огня. Еще ей страстно хотелось, чтобы вся ее плоть была изъедена за всех согрешивших. Она томилась сердечной тоской по тому, чтобы ей досталась хотя бы капелька молока, которая капнула, когда Владычица наша кормила нашего Господа.
Сколь разнообразно упражнялась она в святом житии и в возвышенных добродетелях, об этом можно было бы долго рассказывать. У нее было III добродетели, и притом весьма благородных, которыми она светло просияла, посредством которых стяжала и сохранила всю ту благодать, каковую в ней творил Бог. То были: усердное уединение, совершенное терпение и подлинное смирение.
Когда приблизилось время и наш Господь пожелал вскоре забрать ее из этого мира, то Он восхотел приуготовить ее окончательно и сотворить с нею еще более возвышенную благодать. Он промыслил так, чтобы она целых полгода пред смертью пролежала в скоротечной чахотке, да еще в таких страшных болях, что просто брало удивленье. Но сию муку переносила она столь благоговейно и радостно, что сотворить в ней подобное было по силам лишь Богу. Как бы ей ни было тяжко, она все-таки оставалась очень любезной по отношению к сестрам и славила Бога за всякую боль по отдельности, а также за то, что ей было дано пострадать во славу страстей нашего Господа. И поскольку в сей хвори лежала она терпеливо, то ей явился злобный ненавистник всех благих дел в образе некой сестры и сказал: «Как ты терпелива и лишь повторяешь: “Господи, подай мне еще”, а Он тебе только и дал, что позабыл о тебе! Обозлись и возопи к Богу, чтобы Он даровал что-нибудь лучше сего». Только тогда уразумела она, что это была за сестра, и отвечала: «Убирайся, мерзкая тряпка для ног! Предаю волю мою в Божию волю. А ты, коль скоро не желаешь склониться перед волей Господней, будешь во веки веков лишена Его созерцания», и хотела ударить завистника палкой. Но он начал расти у нее на глазах, пока не уткнулся в потолок головой, и исчез, оставив после себя великое рычание и завывание.