Житие сестер обители Тёсс
Шрифт:
По завершении блаженного ее жития, в продолжение которого она часто устремлялась тоскующим сердцем к вечному Благу (каковое и обрела своим духом), прибрал ее Господь наш из сей юдоли страданий, дабы она оным Благом насыщалась в вечности, без конца. В этом да поможет Бог и всем нам любовью чад Его и наших любезных сестер. Аминь.
[XXVI]
О блаженной Ите Зульцерин, сестре из мирянок [214]
214
Эту монахиню следует отличать от Иты фон Зульц (см. о ней гл. [II] «О блаженной сестре Ите фон Зульц» на с. 25—27 наст. изд.). Зульцеры (Sulzer) — род судейских чиновников (Heinrich Sulzer) и администраторов, фогтов (Rudolf Sulzer), проживавших в городе Кибурге в XIV веке. О понятии «сестра из мирянок» см. примеч. 8 к гл. [III] «О блаженной сестре Элсбет Шеффлин».
Благой Бог неприкровенно явил, что готов почить не только на тех, кого Он определил предаваться лишь внутренним, духовным вещам, как это делаем мы, Он явил Себя также с великой любовью тем сестрам, коих предназначил к тому, чтобы они преданно послужили конвенту. И хотя таковых найдется немало, кому наш Господь милостиво уделял от Своей благодати, о некоторых мы всё же напишем отдельно.
Была
Сия блаженная сестра некогда имела изрядное искушение: достойно и славно служить нашему Господу где-то еще, но только не в нашей обители Тёсс. Из-за этого она пришла в глубокий разлад с собою, не зная, оставаться ли ей здесь. Как-то раз она была в кухне, и у нее вновь началось искушение, но она подумала про себя: «Господи, мой Боже, без Твоей воли я ничего делать не стану». И подумала: а не взять ли ей в руки тлеющий уголь? Если спалит ей ладони огонь, это — знаменье того, что жизнь ее будет Богу угодней не здесь, а где-то еще. С этим-то уговором, в который вступила с Богом, она залезла руками в огонь и наполнила обе пригоршни раскаленным углем, а затем на некоторое время присела, встала и пошла в крестовый ход, держа всё время угли в ладонях. Но там испугалась, что сестры, выйдя из хора, заметят, что она сделала, и, переложив уголья в одежду, крепко прижала к себе. Когда она вернулась обратно на кухню, то ни на руках, ни на одежде не имела каких-либо признаков, что в них был огонь. Тогда она вполне уверилась в том, что Богу ее жизнь нигде так не угодна, как в этой обители.
Как-то раз сей сестре показалось, что Бог для нее сделался чужд. На это она посетовала блаженной сестре Вилли Констанцской [215] . Та утешила ее сладкими и исполненными любви словесами, сказав, что она еще будет вознаграждена Богом посредством Его благодати. На том она и отправилась на молитву в уединенное место и пришла в такое благоговение, что сие было ей не по силам, и произнесла с громким смехом: «Послушай, Господи, послушай же, мне не вынести большего!» Но после того как она повторяла эти слова на протяжении изрядного времени, на нее напал громкий плач. В такое-то благодатное состояние и много выше него она приходила нередко, хотя всего рассказать мы не сможем. Раз как-то — еще задолго до кончины — она лежала больная и сказала другой блаженной сестре, лежавшей тоже в больнице: «Сестра Анна, к нам явятся Лекарь и Лекарша». Тотчас обе узрели, что вот шествует наша Владычица на осляти, как в тот раз, когда с Иосифом бежала в Египет, а на коленях у нее возлегает Младенец [216] . Она подошла к обеим и возложила каждой из них на голову длань. В тот же миг они исцелились от тяжелых болезней.
215
Вилли Констанцская. — См. гл. [XX] «О блаженной сестре Вилли Констанцской» на с. 53—54 наст. изд.
216
...вот шествует наша Владычица на осляти... а на коленях у нее возлегает Младенец. — См.: Мф. 2: 14. Иконографический образ, не имеющий основания в евангельском повествовании, однако широко распространенный в искусстве позднего Средневековья и Возрождения (напр., фреска Джотто в капелле Скровеньи, Падуя); инсценировался в так называемый «праздник осла» (см.: Реутин 1996: 26).
По причине вящего усердия, с каким сия блаженная сестра подвизалась во всех добрых делах, она была многообразно искушаема дьяволом, завистником всяческой добродетели. Он то и дело отнимал у нее розарий и разрывал его так, что от него ничего не оставалось, швырял колечки под кровать и, вообще, не оставлял ни одного колечка рядом с другим. А она его заставляла, чтобы он те колечки собрал и положил все вместе на окошко [217] . Уже по этому можно заметить, насколько властна над ним она была и в прочих делах, способных причинить ей еще больше вреда. Как-то раз наши сестры собрались принять тело нашего Господа, да и она готовилась [к этому] в великом благоговении. И тогда — а это было во время обедни — явился ей дьявол в образе прекрасного мужа. Своим обликом он походил на нашего Господа. Она оставалась обольщенной им в продолжение всей мессы — до тех самых пор, пока не началось причащение, но когда собралась пройти к алтарю, он сказал: «К чему тебе сие? Вот я здесь, пред тобою». Она же ответила: «О Господи, быть вместе с общиной так хорошо!» [218] И дьявол тотчас исчез. Принимая нашего Господа, она получила заверение в том, что впредь лукавым больше не будет обманута. И во благодати ей было указано, что тело Божие — самая несомненная благодать, какую человек может стяжать в этой жизни.
217
Он то и дело отнимал у нее розарий ~ положил все вместе на окошко. — Розарий — в оригинале: «paternoster» (лат., букв. — «Отче наш». — Tss. 80, 26). Имеются в виду традиционные католические четки (лат. rosarium — букв.: «венок роз»). Ср.:
Во время Констанцского собора в обители благочестивых сестер, являющихся и называющихся регулярными канонисами монастыря Пилленройт, вблизи Нюрнберга в диоцезе Айхштет, некий дух повадился многим доставлять беспокойство в ночные часы, хотя пробраться в сам монастырь и там куролесить не мог. Между тем некий брат из нюрнбергского конвента, благочестивый и мне хорошо известный, был приглашен помочь капеллану при богослужении в праздничные дни. Проживая в верхней части жилища в светелке и ничего не зная о духе, он ночью почувствовал призрак, ибо тот принялся с него стаскивать нательную рубашку, которую он имел на себе. И вот брат начал кричать: «Воры, воры! Люди, на помощь!» Почивавший в этом же доме звонарь услышал крики и, уразумев, в чем дело, зажег свет, бросился к кричавшему и обнаружил его в оцепенении, покровы же, бывшие на нем во сне, разбросанными духом по комнате. Однако скапуляр (зд.: фартук. — М.Р.) брата он нигде не мог отыскать, пока наконец вместе они не увидели небольшую дырку в стене. В нее-то дух и запихнул скапуляр, весьма туго скрутив и завязав его. По истечении года, или около того, сей призрак исчез.
Данная история, содержащаяся в гл. 2 кн. V «Муравейника», была рассказана И. Нидеру одним из знакомых монахов, произошла, по словам брата, во время Констанцского собора (1414—1418 гг.) и приводится для подтверждения физической силы, имеющейся у бесов. Ср. эпизод из жития доминиканки Гуты Местин, из сестринской книги обители Катариненталь, в котором черт отнимает у сестры плетку, и ей потом приходится эту плетку разыскивать (см.: Kt 156).
218
«...быть
Случилось, что она несла недельное послушание на кухне, и как-то раз, по завершении утрени, вскипятила горшок, а также сделала всё, что требовалось. А было еще очень рано, и она поднялась помолиться в капеллу. И вот Бог излил на нее столь обильную благодать, что дух ее исторгся из тела, и ей дано было узнать о таких чудесах, что мы не умеем о них написать. Среди прочих чудес, увиденных ею, ей было позволено в совершенстве познать чистоту своей души. Когда душа должна была вернуться в тело, она долго парила над ним, созерцая, сколь невзрачно и недостойно оно, сколь тленно и подобно земле, а также сколь благородным образом она истекала из Бога. А когда душа должна была вновь соединиться с немощным телом, то сделала это весьма неохотно и подумала: «Увы, неужели придется снова войти в презренное тело?» И вот сестра пришла в себя самоё и стала человеком, как ранее, и отправилась опять в свою кухню [219] .
219
...дух ее исторгся из тела ~ и отправилась опять в свою кухню. — Один из мотивов, многократно повторяющийся в письменности немецких доминиканок 1-й пол. XIV в. Ср. в гл. [XXIII] «О блаженной сестре Софии из Клингенау», на с. 63—64 наст. изд.
Наш Господь подбадривал ее многими вещами, чтобы тщание ее возросло еще больше. Однажды она увидела нашего Господа, когда Его поднял священник, в образе крохотного Младенчика [220] . Как-то раз ей опостылела [обычная] трапеза, она вкушала без всякой охоты. Сильно хотелось чего-то другого, что, как она заметила, вкушает одна из сестер, но всё же она себя полностью переборола. Когда наступила ночь, ей в спальне явился Господь наш в образе ветхого старца [221] . Старец велел ей отправиться вместе с Ним в трапезную, усадил за стол, встал перед нею, воспел «Gloria in excelsis» [222] [223] и исполнил всё до конца, причем столь зычным голосом, что, как ей показалось, целый мир услышал сие. Затем Он спросил у нее: «Сестра Ита, хочешь ли есть?» А она отвечала: «О Господи, у меня отвращение [к пище], так что я ем неохотно». И тогда наш Господь восхотел ей показать, что Ему было угодно, что она поборола себя вечером за трапезой. Он положил перед ней белый хлеб, и, едва она отведала этого хлеба, у нее прошло всё отвращение, которое раньше часто ей докучало, и с тех пор оно не повторялось.
220
...увидела нашего Господа, когда Его поднял священник, в образе крохотного Младенчика. — Имеется в виду возношение Святых Даров во время мессы.
221
...Господь наш в образе ветхого старца. — Ср. образ «Ветхого Денми», иконографическое изображение Христа в обличии седовласого старца (см.: Дан. 7: 9).
222
Слава в вышних [Богу] (лат.).
223
«Gloria in excelsis» — древний богослужебный гимн (Великое славословие), первый стих которого представляет собой ангельскую песнь («<...> слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» — Лк. 2: 14), прозвучавшую во время поклонения пастухов.
Однажды она расхворалась, да так сильно, что ее уложили на смертном одре [224] . А когда начала выздоравливать, то захотела улечься на свое привычное место. Сестры, однако, ей не пожелали помочь, сказав, что она еще слишком больна. Когда же сестры отправились к мессе, то явились Господь наш, наша Владычица, святые ангелы, патриархи, пророки, XII апостолов, мученики, исповедники, святые девы и переложили ее. Вернувшись со службы, сестры нашли ее на том самом ложе, где она лежала прежде, еще до того, как сделалась хворой.
224
...ее уложили на смертном одре. — В оригинале: «man sy in das todbet lait» (Tss. 81, 29).
В другой раз во время вечерней молитвы она увидела свет удивительной красоты. Свет изливался от алтаря вниз через хор на сестер и на каждую из них по отдельности, пока они стояли в стульях своих [225] , освещая одних много ярче, чем прочих. А если какой-либо сестры не было на месте своем, то и свет на нее не струился.
Как-то раз она также поведала одной из сестер, что означает слово «Иерусалим». Когда та спросила ее, кто ей это открыл, она отвечала порывисто из полноты сердца, познавшего сладость: «Я слышала сладкозвучное бряцание арфы, и теперь слышу вновь». Отсюда мы можем уразуметь, насколько часто ее любящий дух восхищался ради чистого созерцания в Небесный Иерусалим. Ибо ее внешнее поведение несомненно доказывало, что ее сердце и разум жительствовали и усердствовали в вечности, хотя телом она все-таки обреталась во времени.
225
...они стояли в стульях своих... — В оригинале: «sy in ir stuelen stunden!» (Tss. 82, 3). См. примеч. 1 к гл. [I] «О блаженной сестре Ите фон Веццикон» и примеч. 1 к гл. [XI] «О блаженной сестре Анне из Клингенау».
Блаженное свое житие она завершила блаженной кончиной, а когда ее погребали, наш Господь удостоверил в присутствии всех, что в ее сердце сиял вечный свет, посредством сего удивительного происшествия. В тот самый день была сильная буря. Сестры держали свечи над гробом, но они гасли, а затем, и притом без всякой человеческой помощи, вдруг воссияли опять, да так сильно, что воск тек и капал. И люди, увидев сие, удивлялись.
[XXVII]
О блаженной сестре Элли из Эльгау [226]
226
Эта монахиня была названа по месту происхождения — Эльгау (совр. Эльг; нем. Ellgue, Elggau), местечку вблизи Винтертура (ныне — община в кантоне Цюрих). Она являлась современницей сестер Элсбет Шеффлин, Анны из Клингенау, Маргрет фон Хюникон и упоминается в гл. [III] «О блаженной сестре Элсбет Шеффлин», [XI] «О блаженной сестре Анне из Клингенау» и [XVI] «О блаженной сестре Маргрет фон Хюникон» (см. с. 29, 30, 45 и 49 наст. изд.).