Житие, в стреляющей глуши - страшное нечто...
Шрифт:
– Семён, надо поговорить...
– коротко бросил он особисту, намекая на дверь.
Особист запыхтел, как перегретый котёл. Затем, смягчившись, спросил:
– Вы уверены, что никого не привели за собой?
– Тот, кто мне помог развязаться, следовал за нами. Но, когда мы вышли к вашему секрету, то - скорее всего отстал... По крайней мере, больше
– Вот то-то и оно что...
– смутился особист.
– Отстал, говорите... вы понимаете, что... если через... Если враг нас вычислит - нам придётся вас расстрелять?
– Да, - без всякого сомнения ответил Васька.
– на вашем месте, я, может быть, сделал тоже самое. Может быть...
– "Может быть" звучит загадочно, - недобро усмехнулся особист.
– А почему, собственно, это ваше - может быть?..
– А потому что ваш секрет обязан был отслеживать появление в пределах вашего расположения и на подходе к нему - любых посторонних. Не говоря уже о подозрительных. Любые движения... Как вычислили нас, хотя мы двигались без шума и без гама. Так что...
– Знаете, это демагогия, - с деланной усталостью бросил особист.
– Демагогия...
– Вам лучше знать... Повторяю, за саботаж вы будете отвечать по законам военного времени.
Командир наконец встрял, пригладив чёрные,как смоль, с серебром вихры на макушке:
– Не надо нам угрожать! Давайте так: вы нам ещё говорите всё от и до. Без утайки! Почему вы привели с собой этого предателя? Почему он вас якобы оглушил и связал? Почему, кто и как вас якобы развязал, а затем следовал за вами неотступно - после встречи со связной? Почему вы ничего не сказали связной?..
– Да, хотя бы так, - положил руку на замшевую кобуру особист.
Васька ещё раз повторил, тщательно извлекая детали из памяти. Но - обходя тему с лохматым силуэтом, сверкающих во тьме красных глаз и чёрной "юлы" в ночном небе...
Во время рассказа особист хмыкал и поглядывал в ученическую тетрадь, куда делал заметки химическим карандашом ещё во время первого допроса. Она лежала на столе перед ним. Время от времени бросал на неё осторожные взгляды и командир. Последний внезапно придвинул её к себе, что-то написал и показал особисту.
– О, как!
– сказал он, когда Васька наконец кончил.
– А позвольте вас снова спросить, что вы его - совсем не разглядели?
– Видел какой-то силуэт. Что-то маскировочное, зелёное с бурым... Вот и всё.
–
– А вот это как раз мне самым странным кажется... Я честно говоря, подумал, это ваша страховка.
– Вот видите, - встрял особист, придвинув к себе тетрадь. Он приподнялся над столешницей, опершись в неё рукой: - Вы уже разделяете наше недоверие. Партизанка, знающая лес как пять пальцев, и вдруг не заметила чьё-то постороннее присутствие? Отвечайте!
– Я отвечаю, что сам этого не понимаю. И - другое...
– Вы что, хотите сказать, что лучше нас - ориентируетесь в этом лесу?На местности вообще?
– командир раскрыл на него свои густо-синие глаза.
– лучше слышите, даже видите в темноте?
– Я этого не утверждаю, вы что-то путаете.
– Ещё бы! Если вы начнёте это утверждать, то выдадите себя с головой! Как вы могли ночью, в темноте - кого-то разглядеть?
– Я услышал шум...
– Вы сказали, что разглядели!!!
– Вы слушаете невнимательно или записываете неверно. Я сказал - ночью услышал шум, а днём...
– Ага, увидели силуэт... Почему вы один его услышали, этот шум? Почему наша связная...
Васька перебил, несмотря на явную опасность такого хода:
– Слушайте, товарищ командир, я сейчас положу конец этой комедии. Если бы на моём месте сидел враг, стал бы он рассказывать эту историю - скажите?
– А вы не учитываете, что враг на вашем бы месте смертельно испугался показаний случайно подвернувшегося изменника Родины, - усмехнулся особист; его иссиня-выбритая кожа на острых скулах стала серой и натянулась от напряжения.
– Особенно в той части, где бывший изменник показал, что привязал вас прочно к дубу, а вы... сами развязаться - не того?!.Вам надо как-то подпереть ваше дутое алиби!
– Логично, но не везде, - Васька посмотрел поверх бритой его головы.
– Я бы мог просто прикончить этого субъекта, а не тащить его сосвязной квам. зачем мне такой опасный свидетель, товарищи?
– Ну, с "товарищами" пока повременим, - глухо молвил командир, поскрёбывая щетину на подбородке. Мы до конца ещё не выяснили всей правды, а вы уже - товарищи...
– Ну вот - опять двадцать пять...
<