Житие, в стреляющей глуши - страшное нечто...

Графов Станислав

empty-line />

– Короче, вы хотите знать нашу версию?
– ощерился особист, снова потеряв где-то благодушие: - Так вот она. Вы, в ходе выполнения задания потеряли бдительность и попались на вербовочный подход врага. Либол СД, либо Абвера, либо тайной полевой полиции. им удалось вас скомпрометировать, а затем и завербовать. Случилось это под пытками или по вашему малодушие - мы не знаем. И знать не хотим. Это не так важно, согласитесь. Вы использовали изменника Родины в тёмную, по заданию ваших хозяев. а он вас, уже извините... прочитал в смысле раскрыл - и малость оглоушил... Испугался суровой кары за своё предательство или - чего ещё... такое тоже бывает. Согласитесь, привести вас с собой к партизанам, заслужить прощение - то, о чём только можно мечтать в его положении. И он это сделал. Но не учёл одного: вы были не один. за вами неотступно следовало сопровождение. Один или группа, в маскхалатах, обученные скрытному передвижению по местности. И - неплохо ориентирующиеся...

Вас освободили от верёвок, когда связщавший вас спал. вы его в свою очередь оглушили и связали. Затем - отлучились для дополнительного инструктажа. Может быть, вам и поручили его убрать. Но тут - появилась наша связная. Убрать её - не входило в ваши планы. Это, я надеюсь, объяснять не следует. Чтобы как-то объяснить кто он, этот ваш попутчик, вы придумали эту мутную историю про неизвестного спасителя - в темноте и на яву. Иначе, как было вам объяснить своё вызволение? Что - освободились от верёвок самостоятельно? Перетёрли её о ствол, о задницу? Глупо, никто вам не поверит. Это - как надо было связать, чтобы вы так быстро её перетёрли? Это что за верёвка такая, что так быстро перетёрлась? К тому же вас не верёвкой связали - портянками... А это материал, согласитесь, не тот - не рвётся от такого трения... Здесь, у нас вы суетитесь, выгораживаете себя. Делаете это с одной целью: получить доступ к рации. Чтобы дать закодированный сигнал о наших точных координатах. С этого момента наш отрядж будет раскрыт. Это - первая фаза вашего задания. А вторая... Так вы нам сами расскажите или вам всё-таки помочь?

– Поймите, мы не сомневаемся, что вы это вы, - по-отечески, мягко заговорил командир.
– Но у нас сомнения... достаточно серьёзные, что с вами произошло что-то во вражеском тылу. Помогите нам их развеять, и дело с концом. Договорились?

Васька облизнул пересохшие губы:

– Легко сказать, помогите... Всё, что вы сказали, товарищ особист, очень логично. На первый взгляд, ваши опасения заслуживают доверия. Но - если вы внимательно допрашивали Онищенко, то должны были сделать однозначный вывод. Брать такого, извиняюсь... на задание - себе дороже. Ничего, даже элементарного не может. С ним по лесу идти - обнаружат нас, за милую душу... За километр будет слышно как он топает! Кроме того, он при допросе на местности сразу же навлёчет на меня подозрения, о которых вы сказали уже не раз. Зачем мне всё это? Какой идиот в Абвере или в СД будет его ко мне приклреплять в качестве прикрытия? Отвечаю последний раз: пожалел его - потому не убил и взял с собой. В той ситуации было ясно как дважды два, что никто его ко мне не подставляет. Так случайно вышло - взяли и встретились. После того как мы оказались в лесу - никто за нами не следил. А вот с того момента, когда он меня оглоушил... Вот тут уж - мне нечего добавить и убавить.

Так как они оба молчали Васька осторожно продолжил:

– Если я хоть немного вас убедил, то - поставьте себя на место немцев, Абвера и СД. Сунуть мне такого в попутчики - такого недоумка? Актёр он скверный, это видно. Не проще было вообще никого не подсовывать, отправить меня одного? По-момему, так проще. Что вы на это скажите, дорогие товарищи?

– А то и скажем, что разозлил ты нас основательно, - процедил сквозь губы особист.
– Вопросов много задаёшь... А нам - какая выгода рисковать и так подставляться?! У нас отряд, перевалочная база. Если враг наладит за нами наблюдение, то... Поэтому, друг ты ситный-петух ты гамбургский, посиди сутки здесь и подумай как следует. Когда придёт охота кукарекать - кликни часового...

Командир коротко кивнул - сделал два шага на выход, оправив деревянную кобуру с маузером.

– Та-а-ак... Последний раз повторяю - Центр ждёт шифровки, - как можно любезнее произнёс Васька, широко улыбаясь и раскрывая глаза на обоих.
– Если шифровка не поступит в срок... Я понимаю, что вы упёрлись в вашу версию как два телка, и не желаете с неё сдвинуться. У вас тут своя специфика - лес... А вы понимаете, что мои доводы об этом олухе побивают её как долбанное яичко? Что это верх тупости засылать меня после вербовки к вам с этим хреном недоделанным, который лыка не вяжет и способен демоскировать дивизию за километр? Какого хера за нами пускать ещё и сопровождение, если это так? Чтобы нас и его рассекретили? Что на это скажите, товарищи лесные Пинкертоны, Холмсы шерлоковы и Ватсы дохтуровы?

– Знаешь, что я вот сейчас боюсь...
– особист потарабанил по кобуре с браунингом.
– Что я вот сейчас прикажу тебя... Или я сам раньше это сделаю.

–

Я могу совершенно точно сказать, что вы боитесь. У вас внутри сидит такая мысль: а что если этот хер, то есть я, говорит правду, а мы его здесь бестолку мурыжим? Как потом с этим расплачиваться, смотреть в глаза?

Особист сделал короткое движение - глаза его вспыхнули:

– Ничего, через сутки поговорим. А пока подумай вот о чём: твои хозяева ждут условного радисигнала - обнаружения нашей базы. И ни хера не дождутся. Начнут вести поиск, пустят самолёт-пеленгатор. Как только эта птичка стальная появится - тебе каюк...

– Ага, ну вот - ядрёны козлики! Через сутки меня станут искать... Немцы такие дураки или вы, оба сразу или - по отдельности? Да они притихнут и будут ждать сутки, двое...неделю, месяц! Пока вы меня здесь трясти устанете и поверите в мою невиновность. И только потом...

– Ну вот, ты нам всё и рассказал. Так всё складно и доходчиво. Что от тебя и требовалось. Молчал бы - кто за язык тянул? Недаром говорят: язык мой - враг мой. Пойдёмте, товарищ "Хмурый".

Васька оглядывал их настороженные силуэты, когда они, озираясь, поднимались по крепко срубленной, бревенчатой лестнице, которая также была покрыта хвоей. Он думал о том, сколько всего ему ещё осталось здесь сидеть. С момента появления у партизан прошли всего сутки. А его всё допрашивали и допрашивали... Почти не давали ему есть, за исключением пару ложек пшённой каши в котелке (без ложки!), одного чёрствого сухаря и пары немецких галет. Воду давали только один раз, и то - полкружки. Во рту у него всё пересохло и слиплось. Он смачивал гортань слюной, но она становилась клейкая и безобразная. На ум приходила рассказы о золотоискателях, Джека Лондона, оставшихся без пищи. Но там хоть был снег, а тут - мочу что ли пить?! Нет, спасибо, увольте...

Как ни странно - он ни минуты не жалел, что взял с собой Онищенко. Убивать его - да чёрта лысого?!? Парень, может быть, шанс получил искупить вину перед Родиной! Что он знал, после окружения, лагеря и службы у немцев? Как нужники их драить да кофий суррогатный, эрзац, варить для "сверхчеловеков"? Получать от них пинки и подзатыльники? Теперь ему верят больше, чем ему, Ваське. Поди обсуждают с ним планы - как его, Ваську, изобличить как врага народа, германского шпиона и диверсанта... Хотя вряд ли, конечно - не тот перец... Теперь он духом воспрял, этот Онищенко, почти советским человеком себя почувствовал! Конечно, особист этим не приминут воспользоваться! На нём он продолжает строить свою версию о вербовке Васьки органами СД и Абвера, или тайной полевой полиции (ГФП). На первый взгляд, бредовая версия - но у них, в лесу, "шибает" так удивительно, что сам в неё начингаешь верить! Сам под неё начинаешь "петь"! А это - самое страшное...

И бежать нельзя, даже если бы представилась такая возможность. И сидеть здесь тошно... А впрочем, как раз-таки сидеть здесь можно и нужно. И хоть - время работает против него, это - единственный шанс на спасение... Надо выдержать, стиснуть зубы и занять себя чем-нибудь! Не дать им убедить себя в своей виновности! Они этого и ждут - ты начнёшь от лишений и невзгод самопроизвольно подыгрывать их версии. Рассуждать сам за себя, вслух, - будто тебя завербовали немцы... Мол, не давите на меня больше, товарищи дорогие... Конечно, есть шанс, что рассуждая так, ты найдешь другое алиби. Но - они его моментально отметут6 ага, вот ты признался и попался! Раз согласен с этой версией сам, принял её в себе, значит ты - самый враг...

Ещё его тревожило - у особиста есть наверняка свой канал связи с "четвёркой" или СМЕРШем. Вполне может им воспользоваться и выложить свои подозрения, как дерьмо на палочке. Там, конечно же, сразу прикажут доставить его за линию фронта. А могут - поступить иначе...

Васька принялся отживаться от пола до одури. Затем приседать и качать пресс, заложив руки за голову. запах хвои приятно ударил в голову... Он взял обеими руками тяжёлый бревенчатый стол - стал поднимать его на прямых руках. Сначал перед собой, затем - до головы... К удивлению - поднял до десяти раз, и так и эдак. На последний десятый - грузно опустил... Перед глазами маячили кровавые и сиреневые звёздочки, и, как в Сталинграде (после того, как "поцеловался" с кирпичом) - зелёные и красные круги... Эх, сейчас бы туда - вернуть бы время?! Уф-ф-ф... Он глубоко выдохнул, затем задышал зазреженно, ротом - всё чаще и чаще, постепенно выравнивая дыхание. Затем - поставил две табуретки вплотную и, прислонившись к бревенчатой стене, мгновенно уснул, считая про себя. В уме он поставил задачу - на счёт двести проснуться. Но удалось это сделать, когда губы прошептали: "...триста двадцать пять". Снова упал на руки, снова стал отживаться...