Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

– Пусть плачет!.. Я еще нескоро вернусь в Бурбон.

– Но если виконт захочет отвезти вас?

– Я воспротивлюсь. Я не хочу, чтобы Платон убил его так-же, как графа Валентиуса,

Дюбарри замолчала.

– Вы сомневаетесь, графиня? – произнесла Изабо. – Вы все еще продолжаете думать, что, не смотря на его преступление, я могу еще любить Платона. Будущее докажет, что вы ошибаетесь, Я не обольщаю себя; и думаю, что не долго буду любовницей де Крюзея, но что бы ни случилось, я никогда не прощу Платона. Между нами есть кровь, и кровь невинная…. Никогда его рука

ни коснется моей. Повторяю вам, что на минуту не позволю Генриху стать жертвой его ярости; хотя бы он упрашивал меня на коленях, я и тогда не позволила ему сопровождать меня в Бур-бон!..

* * *

Целых шесть месяцев путешествие виконта и Изабо было непрерывным пированьем… Верный своему намерению, де Крузей повез свою любовницу сначала в Швейцарию, потом в Италию.

– Мне кажется, я вижу прекрасный сон! – говорила Изабо своему любовнику.

– И тебе не хочется проснуться?

– О нет! Если ты хочешь, после Италии мы посетим Гер-манию, Англию, Россию…

– Всю Европу?.. А разве ты никогда не думаешь о своей родине?..

– Моя родина… ты! А ты разве скучаешь по Франции?

– Ничуть.

– Так почему ты думаешь, что я соскучилась вдалеке от Бурбона?

Это было в апреле 1782 года, наши путешественники находились в это время в Генуе, готовясь отправиться в Испанию, как вдруг Изабо получила письма через министерство колоний. Письмо это было из Бурбона. Она поспешила узнать его содержание и вздрогнула при прочтении первых строк.

– Что такое? спросил виконт.

– Прочтите, мой друг, ответила она, подавая бумагу Генриху,

То писал тот самый колонист, которому Изабо в своем отсутствие поручила управлять своим имением, уведомляя ее, что будучи вынужден вследствие своих дел оставить остров, чтобы отправиться в Лондон, он не может заниматься ее делами.

– Ну, это очень просто, – сказал Генрих, прочитав это письмо, – ваши интересы требуют вашего присутствия, вы должны вернуться.

– И это вы даете мне подобный совет?

– А кто же посоветует вам, если не я? Мы рассчитывали завтра отправиться в Испанию. – Ну, вместо того, чтобы ехать в Барселону, мы поедем в Сен-Дени.

– Вы стало быть будете сопровождать меня? – Он с упреком взглянул на нее.

– Вы сомневаетесь?

Она бросилась к нему на шею, но вслед за тем внезапно вскричала:

– Нет! Это невозможно!

– Что невозможно!

– Чтобы вы ехали со мной.

– Почему?

– Позвольте мне умолчать об этом.

– Вы намерены отправиться одна?

– Одна?.. Вот еще!.. Я не еду вовсе. Мои интересы пострадают – пускай!

– Это безумие!

– Нет! это любовь, Я вас люблю и не хочу расставаться с вами.

– Но я готов ехать вместе с вами.

– Но я говорю вам, что это невозможно.

– Боже мой! Стало быть есть какая-нибудь очень важная причина?..

– Да, мой друг, очень важная.

– Так объясните мне ее, и если я действительно найду ее такой важной, я соглашусь с тобой, а если нет….

– Если нет?

– Вы позволите мне думать, что странно, если вы меня так любите, и не решаетесь

явиться со мной у себя на родине…

Генрих говорил эти слова с горечью.

– Вы требуете? – ответила Изабо. – Узнайте же все.

И она рассказала ему тоже самое, что рассказывала Дюбарри; первую любовь к Платону, ее последствия тридцатью месяцами позже: и убийство графа Валентиуса и угрозу убить ее через год день в день и после этого убийства, если она не согласится принадлежать ему безраздельно, – угрозу, вследствие которой она уехала во Францию.

Изабо плакала, кончая рассказ.

– О чем ты плачешь? Сказал ей Генрих нежным и ласковым голосом.

– Потому что мне было трудно, ответила она, – поднимать перед вами занавесу постыдного прошлого.

Он сжал ее в объятиях и поцеловал.

– Успокойся, дорогая моя, произнес он. – Вы забываете, что я не могу рассчитывать, что обладая вами, я буду обладать весталкой, следовательно, с моей стороны было бы смешно раздражаться фактом, который, если бы я имел счастье знать вас раньше, мог бы и не совершиться.

Эти последние слова слишком польстили Изабо, чтобы она не приняла их благосклонно.

– Теперь, продолжал виконт, – ответьте мне чистосердечно: если бы я не был вашим любовником, что вы сделали бы, получив это письмо? Поспешили бы отправиться в Бурбон?

Изабо колебалась; но взгляд Генриха требовал от нее чистосердечия.

– Да, прошептала она.

– Стало быть вы не боитесь кинжала г-на Платона,

– Если я еще несколько боюсь злобы этого человека, то, сознаюсь, из боязни его мщения, я не приговорила бы себя к веч-ному изгнанию. Притом же, обратившись к губернатору острова, я уверена, что буду защищена им.

– Итак, если вы не боитесь за себя, к чему бояться вам за меня? Вы говорите о защите, а чья защита может быть действительнее и преданнее моей?.. Платон убил графа Валентиуса, но граф Валентиус не остерегался, а я буду остерегаться.

– Однако!..

– Ни слова. После данных вами мне объяснений не ехать с вами в Бурбон было бы с моей стороны подлостью.

– Но я не хочу еще ехать…

– А я требую, чтобы ты немедленно вернулась туда. Мне не только хочется узнать эту страну, в которой ты росла, но меня кроме того привлекает туда угрожающая тебе опасность. Когда кончается срок назначенный тебе Платоном?

– Пятнадцатая июня.

– Ну, ты увидишь как при мне г. Платон принудит тебя выйти за него замуж. Милая Изабо, дело в том, чтобы сохранить твое состояние и возвратить тебе свободу. На мне лежит обязанность наказать за убийство благородного дворянина презренным негром… все это стоит бездельной прогулки. Отправимся в порт взглянуть нет ли готового к отплытию судна?..

* * *

Говорят, сердце женщины неразрешимая загадка, и это правда.

В ту минуту, когда Генрих де Крюзей назвал презренным негром первого любовника Изабо, он мог бы прочесть в ее мыслях, что она без сожаления отказалась бы от рыцарского предложения виконта, нарочно решившегося переплыть с ней моря, чтобы избавить ее от этого любовника,