Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

– Я еще лучше играю на другом инструменте.

– Правда, я и забыл, что вы исполняете разные должности. Вы в одно и тоже время и профессор музыки и учитель фехтованья. Ну хорошо, г-н фехтмейстер, завтра утром я сделаю вам честь встретиться с вами. Теперь довольно! Я еще раз говорю вам, – потому что вы не знаете, – подобного рода разговор скучен в присутствии дам. До свиданья, графиня; с вашего позволения, мы прогуляемся по террасе.

Они были в великолепной аллее тополей, ведущей из дворца к маленькому павильону, в котором

Дюбарри некогда принимала короля.

– Виконт! прошептала Изабо, сердце которой билось от благодарности, – позвольте мне поблагодарить вас…

– Благодарить?.. возразил виконт, – за что? Всякий другой на моем месте сделал бы то же самое. Возможно ли, спрашиваю я вас, не наказать этого глупца с обезьяньей рожей, рожденного скорей затем, чтобы стоять на запятках кареты, а не сидеть в ней!..

Изабо улыбнулась. Она думала, что по мнению Генриха де Крюзея и она родилась не для того, чтобы ездить в колясках.

Молодой человек прочел эту мысль мулатки в ее улыбке и сказал;

– Извините, вот и я начинаю говорить глупости, после того, как раздражился глупостями Сен Жоржа; но…

– Но вам не в чем извиняться, виконт, и я тем более обязана вам на ваше великодушие, что вы не чувствуете симпатии к обезьянам моего сорта. Только я надеюсь, что вы не придадите этому приключению большей важности, чем оно стоит. Я имела несчастье не понравиться г-ну Сен Жоржу. Почему – я не знаю, потому что мы никогда не были с ним в сношениях. Вы показали ему неприличие его поведения особенно в присутствии графини Дюбарри.

– А завтра утром в присутствии четырех свидетелей я на-деюсь, чтобы там он ни думал, дать ему завершение урока.

Изабо взглянула на Генриха де Крюзей,

– Вы хотите драться с Сен Жоржем? – вскричала она,

– Но это, – весело возразил виконт, —совершенно решено между нами,

– Драться с человеком, который неровня с вами, который даже не одной с вами породы…

– Здесь дело не в породе и не в рождении. Я оскорбил человека; будь он черный или красный – я обязан дать ему удовлетворение.

– Но Сен Жорж владеет шпагой…

– Как Сен Жорж. Его искусство вошло в пословицу, я знаю это, но все равно… я скучал: эта дуэль развлечет меня.

– А если вас он убьет.

– Гарантия в будущем; я больше не буду скучать.

Изабо быстро схватила руку виконта.

– Эта дуэль не состоится, сказала она.

– Ба! а кто помешает ей?

– Я. Я отправлюсь к Сен Жоржу просить у него прощения.

– За то, что он вел себя как лакей.

– Э! что за дело! мулат презирает мулатку! И благородный дворянин должен играть своею жизнью за такую малость!.. Про-шу вас виконт, бросьте это. Ваше великодушие было для меня нечаянностью…. Вам драться за меня?.. А я, глупая и не поняла сначала… Умоляю вас, оставьте меня.

Нечувствительный к упрашиванию прекрасной индеанки Генрих де Крюзей продолжал ее удерживать. Она сопротивлялась.

– Полноте, сказал

он к одно время и важным и нежным голосом. – Когда вы мне доказываете, что можно гордиться тем, что умрешь за вас, к чему вы будете пробовать помешать мне исполнить мой долг? Также, как и шевалье Сен Жорж, не зная вас, я без причины, сознаюсь в этом, чувствовал к вам тайное отвращение, Изабо… Но теперь, когда я узнал вас, моя шпага скреститься со шпагой оскорбителя, не только в отмщение за оскорбленную женщину, но за женщину, которую я люблю!

Изабо перестала отбиваться от молодого человека, Глаза ее заблистали,

– Вы полюбили бы меня?.. вскричала она.

– Я люблю.

Она охватила его голову обеими руками и в упоении радости пламенно поцеловала его в губы всею грудью прижимаясь к его груди.

– Итак, я принимаю! воскликнула. – Бейся! Если он убьет тебя, – я убью его!..

* * *

Но Сен Жорж не убил Генриха де Крюзея.

Сен Жорж не был вовсе бретером, напротив, казалось он употреблял свое превосходство в фехтовании только на свою за-щиту.

На месте дуэли, стоя перед виконтом, он сказал ему:

– Виконт, прежде всего я объявляю во всеуслышание, что вчера был совершенно неправ в нашей ссоре и прошу у вас извинения.

Генрих де Крюзей поклонился.

– Я принимаю ваше извинение, шевалье, – отвечал он, – и представлю вам мое при первой крови.

Это было недолго. Сен Жорж только раз в жизни встретил себе равного противника. Рана виконта была простой царапиной. Через час он уже был у Изабо, которая покрывала его поцелуями. В тот же день новые любовники отправились в Лувесьен проститься с Дюбарри, Графиня улыбнулась, увидав их вместе.

– Вот люди, вскричала она, – которые питали антипатии, друг к другу! О любовь! Правду говорят, что никто не знает, как она является и как исчезает!.. и вы решаетесь следовать?..

– Я позволяю вести себя, ответила Изабо, опираясь на руку Генриха.

– Она не знает Европы, – сказал последний, – мы про-едем ее вместе. Начнем с Швейцарии, потом заглянем, в Италию, Испанию…

– Ну, добрый путь, мои дорогие влюбленные! Ах, Изабо! вы не можете так оставить меня. И хочу, чтобы вы унесли с собой воспоминание обо мне!.. Пойдемте.

Дюбарри увлекла с собой мулатку в кабинет под предлогом подарка, но в сущности, чтобы поговорить в последний раз на свободе.

Изабо была в восторге.

– Итак, вы счастливы? – сказала ей Дюбарри.

– Счастливее, чем когда либо, графиня.

– Вы любите Генриха больше, чем графа Валентиyca?..

– В тысячу раз больше.

– Больше даже, чем Платона?

Изабо сделала презрительный жест.

– Фи! – возразила она – Что такое Платон!

– Неблагодарная! Это безнадежный любовник, который без сомнения в настоящую минуту бродит вокруг вашего дома, слезами считая каждую минуту вашего отсутствия.