Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

Во время этого разговора горничная Дюбарри, Элиза, явилась на пороге комнаты.

– Что такое? спросила графиня.

– Виконт де Крюзей просит позволения представиться ва-шему сиятельству. Я объяснила ему, что вы не одни, и он сделал такую печальную мину…

– Что ты пожалела о нем. На самом деле, приехать из Па-рижа в Лувесьен и найти двери запертыми – это неутешительно!.. Но, милая Изабо, вы ведь любите блондинов.

– Я их любила в Бурбоне, потому что их там нет, а в Пари-же…

– Их

столько же, как и брюнетов, и вы о них и не заботитесь… Все равно, моя милая; вы должны узнать виконта де Крюзей. Тридцать лет; сто тысяч ливров годового дохода; прелестная голова, – по крайней мере на мой взгляд, – ум огненный как у Вольтера, и храбр как мой Косее де Бриссак, и притом оригинал… Вы увидите, что он вам понравится. Проси виконта, Элиза.

Генрих де Крюзей на самом деле был прелестный мужчина. Изабо тотчас же согласилась с этим мнением,

– Не правда ли, виконт, вы меня уже проклинаете? сказала Дюбарри – Я могла запоздать вашим приемом

– Я не проклинаю вас, графиня, но истинно огорчился, будучи лишен чести проститься с вами.

– Проститься? Разве вы уезжаете из Парижа? Куда?

– Я еще сам не знаю, и вероятно оставлю на произвол судьбы назначить местность, куда я должен буду отправиться.

– Вы будете играть в чет и нечет, чтобы узнать куда ехать: в Германию или Испанию?

– Может быть.

– А почему вы оставляете Париж?

– Потому что он мне надоел. Во Французской комедии все одни и те же актеры, в опере все те же танцовщицы, в газетах те же статьи, те же академики в Академии и те же глупости, произносимые теми же лицами.

– Вы отправляетесь искать новостей?

– Если они еще где-нибудь есть.

– Всегда найдется чему поучиться на свете, мой милый виконт, и доказательством может быть только что рассказанная мне вот ею ее собственная история…

Генрих Крюзей холодно поклонился.

– Вы знаете Изабо? спросила Дюбарри.

– Полагаю, я имел честь видеть ее в театре, ответил виконт.

– Полагаю – не очень лестно для меня, заметала Изабо.

– Я никогда ни кому не льщу, возразил виконт.

– Это позволяет ему быть откровенными смеясь, произнесла графиня, и наклонившись к Изабо, она добавила вполголоса: – Право, моя прелестная, – блондины чувствуют естественную склонность противоречить вам.

– Дело цвета! тем же тоном ответила мулатка.

– К счастью вы не думаете о победе…

– О нет!..

– Однако это досадно! Я думала, что вы сойдетесь.

Во время этого a-parte Генрих Крюзей встал, чтобы удалиться.

Но в то мгновение когда Дюбарри обернулась к нему, чтобы упрекнуть его за слишком скорый уход, дверь маленькой залы отворилась и Элиза доложила;

– Шевалье Сен Жорж!

Шевалье Сен Жорж был лицом замечательным. Незаконно-рожденный сын одной свободной мулатки

и богатого колониста де Пременвилля, он был привезен отцом в Париж, где поступил в мушкетеры, а когда этот полк был уничтожен, сделался конюшим m-lle де Монтесгон, любовницы герцога Орлеанского и капитаном гвардии этого принца. Ловкий во всех упражнениях оружием, отличный скрипач и кроме того обладавший другими драгоценными качествами, он был очень любим женщинами, не смотря на свою дурноту.

Изабо не могла удержаться от движения, услыхав имя Сен Жоржа. Накануне она встретилась с ним в оперном фойе, и заметила взгляд глубокого презрения, который бросил на нее ее соотечественник. Графиня не заметила впечатления, произведенного на прекрасную индеанку этим именем: в старинной любовнице Людовика XV оставались черты прежней гризетки; встреча под ее кровлей этих цветных людей даже забавляла ее.

– Останьтесь, останьтесь на минуту, виконт, сказала она до Крюзею.

И она протянула руку Сен Жоржу.

Шевалье поцеловал руку Дюбарри, поклонился де Крюзею, и прямо смотря на вставшую при его приходе Изабо, не кивнул даже ей головой.

Краска гнева покрыла щеки индеянки.

Наступило тяжелое молчание. Невежливость шевалье относительно Изабо была так ясна, что не могла остаться незамеченной. Дюбарри закусила губы; виконт нахмурил брови. Изабо заговорила первая.

– С вашего позволения, графиня, произнесла она дрожащим голосом, – я удалюсь.

– К чему! с живостью вскричала Дюбарри. – Зачем вам уходить. Я так, рада, видя вас у себя, что вовсе не желаю, чтобы вы уходили так скоро.

Графиня последнюю фразу произнесла с особенным ударением, и Изабо была настолько благоразумна, что удовлетворилась этими словами, вознаграждавшими ее за оскорбление, в ко-тором графиня ничуть не была виновата. Но ей показалось, что насмешливая улыбка пробежала по губам Сен Жоржа.

– Я не уйду, потому что вы, графиня, удостаиваете так любезно приглашать меня ответила она… но…

– Я понимаю вас и беру на себя удовлетворить ваше желание: в ожидании пока некоторые личности, которых посещение избранного общества не научило общественным приличиям, за-хотят научиться им, – вы отправитесь со мною подольше прогуляться по саду.

Эти слова были произнесены Генрихом де Крюзей и эффект, произведенный ими был силен и неожидан.

Изабо с радостным криком бросилась к своему неожидан-ному защитнику и взяла его за руку.

Сен Жорж побледнел и встал со своего места.

– Виконт де Крюзей, сказал он, – я не получаю, а даю уроки!..

– Право? насмешливо возразил молодой дворянин. – А какого рода уроки даете вы? Без любезностей; потому что вы в них не понимаете ни капли. На скрипке?.. Это возможно. Гово-рят, вы играете недурно.