Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Доброго дня, - сказала она и учтиво поклонилась.
– Доброго, - смущенно ответили наместники, утирая пот на лбу и губах, проступивший после недавнего разговора, следы которого все еще витали в воздухе.
– Простите, что вынудила ждать. Благодарю, что все явились. Отбросим любезности, коих, я уверена, вы произнесли немало до моего прибытия. Приступим.
Она достала из рукава шубы сверток и положила на бочку, которая, судя по запаху, бывшим владельцем использовалась для хранения ни то огурцов, ни то соленых грибов.
– Что это?
– Княжье слово.
Один
– Что за дела, Сияна? – спросил наместник Полпути.
– Все тут мужи сведущие, и я нисколько не сомневаюсь, что вы помните слова князя о том, что касается беглых крестьян. Князь оставил за нами право решать судьбу беглецов и мы…
– Кто «мы», Сияна? – спросил голова Троицокой.
– Мой покойный муж, который всегда уважал традиции и правила писанные и неписанные, вместе со всеми вами принял решение о том, что бегство крестьян будет караться смертью. Сегодня нет только одного наместника, который в тот день поддержал это решение. Бокучара, который нынче творит в своей деревне черти что, и принимает наших крестьян так, как бы мать родная не приняла. Из-за него я и осмелилась вас побеспокоить.
Наместники переглянулись. Никто не ожидал, что поводом послужил тот, кто недавно заметно набил карманы каждого из присутствующих.
– А что такого? – решился спросить наместник Зленого Яра. – Мы с них цельным золотом получили больше, чем каждый из них принес бы за всю жизнь. У вас у самой, сколько крестьян убегло?
– Ни одного.
– Как же так?
– Мой стрелок, что стоит на вышке дозором, может синицу со ста шагов поразить, что ему стоит попасть в крестьянскую голову?
– И что, никто не пытался сбежать?
– Как же, пара семей пыталась.
– И что же?
– Я стрелку сказала, что только детей щадить и можно. Вот дети и живы, а родители так и лежат среди сугробов, на радость волкам и прочему зверью.
Такой жестокости от новоиспеченной наместницы никто не ожидал. Даже пыл троицкого наместника пропал.
– Как же вы так? Баба… женщина, я хотел сказать, существо смиренно должно быть, как полагается.
– А как же вы так? Крестьян высылаете на дальние ярмарки, да еще и без присмотра? Думается мне, что вы это специально устраиваете, чтобы они сбежали, а вы откуп получить могли.
Наместник Полпути нарочито прокашлялся. Он, на полученное таким манером золото, прикупил в Родольске стаю охотничьих псов, один из которых и потерялся подле деревни Сияны, во время загадочной зимней грозы.
Сияна убрала спавший на глаза лоскут волос, осмотрела всех быстрым взглядом степного хищника и продолжила говорить. Мужчин заворожила хозяйская манера ее речи, и им осталось только слушать.
– Я принесла слово князя, не для того, чтобы напомнит вам о том, что мы сами вольны выбирать наказание для беглых. Я принесла его для того, чтобы напомнить вам о том, что написано почти у нижнего края. Мало кто из вас до этого места дочитал, а потому зачту эту часть при вас.
Она взяла сверток, к которому так никто и не решился прикоснуться, и громко прочитала следующее: «Мы, князь Златолюб из Родольска, сын Златосалва, говорим,
Закончила Сияна и провела платком по уголку губ.
– Вижу, что вы не особо понимаете, к чему же я веду, ведь никакой войны не намечается, так? А все-таки могу ли я узнать, сколько у вас есть мужиков? Вот вы, скажите, - обратилась она к наместнику Троицкой, но тот лишь потупил взор, и забубнил себе в бороду, якобы считая, сколько у него мужиков.
– Тогда вы, - обратилась она к другому наместнику, но встретила тот же ответ - никакой.
– А вы? А у вас?
– продолжала она, но так и не получила ни одного ответа.
– Да что же вы, не знаете, сколько у вас есть мужиков, наконец?
– А у вас у самой сколько? – спросил один из них.
– Да, – заговорили другие.
– Сколько?
– Двадцать семь, - сказала она, улыбнувшись. – И это самых крепких, а есть еще и, так сказать, десяток крепости поменьше. Вы я вижу, удивлены?
– Стало быть, военная служба вам не грозит, - заметил один из наместников.
– А знаете ли вы, сколько в это время мужиков у Бокучара в Лысовке? Вижу по глазам, что нет. А между тем, он может выдать в три раза больше моего на службу, и при том, останется еще столько, чтобы на случай следующей войны отправить князю.
Один из наместников загнул пальцы, считая.
– Дорогой мой, у вас столько пальцев не найдется, - сказала Сияна.
– Так мы здесь собрались, чтобы мужиками померятся али как? Ведь войны-то нет, чего же нам пережевать?
Сияна достала конверт с письмом, и кинула его также как и сверток, на бочку.
– Прочтите, и поймете к чему, я вас спросила о мужиках.
Письмо это прилетело к ней с вороном, прямиком из Радольска. Написал его дворцовый писчий, а продиктовал его ни кто иной, как командир дворцовой стражи, который приходился родным братом ее покойному мужу. В письме, он говорил ей о том, что: «Грядут лихие дела на юго-восточных границах княжества, отчего скоро князем будет объявлен крестьянский набор, а потому, хорошо бы было вам об этом знать заранее, чтобы мужика подлечить, да подлатать, а то, как бы самой вместо него не пришлось с пикой на коне скакать». Именно это и прочел наместник из Полпути вслух.
– Как же это так? Как крестьянский набор? Как скоро? – затараторил наместник из Зеленого Яра.
– Со дня на день, вы получите письма. А это значит, что времени у вас совсем немного.
– Немного для чего? За несколько дней, где же мужиков-то взять? Вырастить что ли?
– У Бокучара, - сказала Сияна.
– Так за них уплачено уже, - сказал один наместник.
– А вдруг можно обратно выкупить? – спросил второй.
– Или так вернет, а то золота того больше нет, - понадеялся третий.