Злобный леший, выйди вон!

Аведин Илья

– Надо принять их.

После недолгого молчания Олег спросил:

– Как утонул Бажен?

– Пошли в деревню, мне не по себе говорить об этом, стоя на том же самом месте, - сказал Прохор и развернулся, чтобы уйти, но Олег остановил его.

– Надо сделать это здесь, друг. Этот старый узел в твоей душе надо развязать.

– Какой еще узел?

– Так говорят. Не в нашем царстве, - пояснил Олег. – Клин клином вышибают, Прохор. Рассказывай здесь.

– Да чего рассказывать-то? С тех пор как мы вернулись из леса, и ты пропал, нам строго настрого запретили говорить о том, что с тобой случилось, и наказали

вести себя как всегда. Да только так не получилось, понимаешь? День за днем я наблюдал, как Бажену становилось все хуже и хуже. Как-то я услышал разговор его матери о том, что он ночами не спит, а когда полнолуние так и вовсе, сядет на подоконник и поет какую-то тарабарщину. Несколько раз я видел, как он, вместо того, чтобы идти к Чарухе, помнишь еще такую?

Олег кивнул, чтобы не прерывать рассказчика.

– Ну, так вот. Несколько раз я видел, как он вместо наших учений ходил на дорогу к рыбачьему дому и стоял на ней. Просто стоял. Потом садился на землю и смотрел на реку издали. Затем, что-то кричал, чего я понять не мог, и шел обратно. Зимой, когда река замерзла, ему стало лучше. Он снова спал по ночам, снова смеялся и играл с нами. Как будто ничего и не было! Когда я спрашивал его о голосе в голове, он весело отмахивался и дальше бежал играть. Я решил, что все прошло, а ему теперь стыдно за то, что с ним было, потому больше не говорил об том. Вроде как, жизнь наладилась, и о тебе мы стали забывать.

Прохор набрал полную грудь холодного воздуха.

– Дальше пришла весна, река вновь ожила, и Бажену стало хуже. Вернулись бессонные ночи, и, по его отрешенному взгляду, я догадался, что голос вновь поселился в голове. Бажен не хотел говорить об этом, он ругался, когда кто-то справлялся о его здоровье. А однажды проездом в деревне был странствующий знахарь. Ему показали Бажена, но тот лишь развел руками, сказал выпить сонный сбор и надеяться на лучшее. Вскоре он стал себя вести, словно тряпичная кукла: лежал целыми днями в кровати, либо сидел на крыльце, а когда уставал, ложился на деревянный пол, и так пока его не унесут в кровать. Совсем он потерял волю к жизни. Как-то я подошел к нему, когда он сидел на крыльце и что-то сказал, но он даже глазом не повел. Хотя, тогда мне показалось, что лицо его немного изменилось. Слабая улыбка, вот здесь, - ткнул он себя пальцем в правый уголок рта. – Думаю, что я сам хотел увидеть в нем хоть что-то живое, и выдумал это.

– Осенью, - продолжил Прохор после недолгого молчания, - ему вновь отчего-то стало лучше. Он заговорил, плохо, но заговорил. Начал ходить по деревне. Чаще всего ходил он на дорогу к рыбачьему дому. Подолгу он ходил по ней туда-обратно, но до реки так и не доходил. Я сам отводил его домой несколько раз, он даже не брыкался. Смиренно давал мне руку и плелся позади. Мать его с отцом ко мне привыкли за тот год, а потому частенько просили меня привести сына обратно, да и я был не против.

Прохор замолчал. Крохотные волны тихонько сталкивались с ледяной корочкой берега, не нарушая тишины.

– Прохор, - осторожно позвал его Олег.

– Что?

– Расскажи все.

– На чем я остановился?

– Ты приводил Бажена домой.

– Да, так и было. Однажды, уже совсем поздно к нам в избу пришла его мать и сказала, что нигде его найти не может. Ну, я оделся и первым делом пошел к рыбачьему дому, хоть она сказала, что там тоже смотрела. Еще на подступах, я почуял неладное,

а когда обогнул дом и вышел к реке, увидел его. Он стоял голый, по пояс в воде, а над ним, как какое-то злобное божество висела луна. В ту ночь она была ужасно большая. Я закричал, как только опомнился и бросился к нему, но едва я приблизился к берегу, Бажен провалился.

– Куда провалился? Под воду?

– Да. Стоял на месте спокойно, будто ждал чего-то, потом вскинул руки и пропал под водой. Даже брызг не было, представляешь? Я бросился за ним. Я доплыл до того места где он стоял. И при том что я всегда был выше Бажена, я там не чувствовал дна, понимаешь? Я нырнул, но ничего не увидел. Проплыл в обе стороны, вновь нырнул на дно, проплыл к другому берегу, но ничего. Ничего. Бестолково проорал я его имя и поплыл к берегу. Там на камне я и увидел его одежду, так бережно сложенную. Почему-то я заплакал. Я принес одежду к нему домой и отдал родителям, рассказав, что случилось. Знаешь, что они мне сказали? «Теперь он будет спокоен». Вот и все. Теперь он будет спокоен. Но ночью его мать рыдала, я слышал.

Слеза покатилась по щеке Прохора.

– Тебе станет легче, - сказал Олег. – Ты развязал узел. А теперь пошли. Надо быть на месте когда придут новые беглецы.

– Да, конечно, - сказал Прохор и утер слезу. – Я поговорю с ними.

– Нет, не сегодня. Иди домой. Я займусь этим.

– Чего это? Со мной все хорошо. Мне не трудно.

– Как и мне, Прохор. Иди домой.

Прохор что-то еще хотел сказать, но Олег развернул его и подтолкнул в сторону деревни, а сам остался еще ненадолго у берега реки, размышляя о том, что раз он остался жив в лесу, то, быть может, и Бажен выжил в реке. Ведь возможно?

До самого вечера Олег просидел на заставном дворе, как его предложил назвать Теодор Кительсон. Вот сменился караул в придорожной землянке. Олег заметил у мужиков бутылку чего-то крепкого, но ничего не сказал: надвигались холодные ночи, и хоть друг-ученый объяснил Олегу, что хмельные напитки нисколько тело не греют, но Олег все также считал, что душу они согреть способны. Только он собрался закрыть ворота, как во двор въехал всадник.

– Это ли Лысовка, уважаемый? – поинтересовался мужик, одетый не по-крестьянски.

– Она самая, - ответил Олег, быстрым взглядом оценив неизвестного.

«Будто из княжьих», - подумал Олег.

– Вот и славно! – обрадовался неизвестный и спрыгнул с коня. – Я к вам, на поселение.

– Вы на крестьянина не похожи.

– И слава богам, – засмеялся мужик.

– Так зачем вы к нам?

– Какой у вас тут забор высокий, - дивился мужик, будто не замечая вопроса Олега. – От кого защиту держите, любезный?

– Зачем вы к нам? – переспросил Олег.

– Я предлагаю пройти вот в этот чудесный домик и поговорить в тепле, а то у меня уже губы не слушаются.

– Извольте, - сказал Олег и открыл перед неизвестным дверь. – Проходите.

– Вот и славно, – сказал мужик и скинул с головы капюшон.

Олег заметил покалеченный глаз. Веко, стянутое рубцом, скрывало бледно голубой шарик, напоминающий жемчужину. Он моргнул левым глазом, а правый остался полуоткрытым, словно был всегда начеку.

Мужик зашел в дом и взял открытую книгу, что лежала на столе.

– Что это у вас такое? – спросил он с самым дружелюбным лицом, какое может быть у одноглазого почти лысого мужчины.