Золотой ребенок Тосканы
Шрифт:
Я ела спаржу раньше — конечно, не часто, так как в Англии это деликатес, — но ничего подобного на вкус не могла даже припомнить. Каждый кусочек был наслаждением, острота сыра изумительно подчеркивала сладость овоща.
После того как мы покончили со спаржей, Анджелина убрала тарелки и вернулась с большой супницей. Когда Паола сняла крышку, райский аромат заполнил комнату. Она положила мне изрядную порцию, гораздо больше, чем мне бы хотелось, но отказаться было бы слишком неприлично.
— Вот и они — пичи, которые мы с тобой сделали
И мне понравилось. Каким-то загадочным образом я нашла в желудке место и смогла опустошить тарелку. Мясо явственно ощущалось сквозь соус, но травы и помидоры сделали его невероятно вкусным. Я решила узнать у Паолы все о травах до отъезда. Если бы у меня был сад! Я бы сама вырастила их.
После того как с основным блюдом было покончено, на столе очутились бискотти и маленькие стаканчики с густой янтарной жидкостью.
— Это Вин Санто, о котором я тебе говорила, — сказала Паола. — Святое вино.
— Настоящее освященное вино, прямо из церкви? — Я слегка опешила.
Она рассмеялась:
— Нет, мы просто его так называем. И оно не из церкви, разумеется. Я слышала много историй о том, как появилось это название. Одни говорят, что его готовили из сушеного винограда и раньше использовали для мессы. А другие болтают, что некогда жил святой монах, который брал оставшееся от причастия вино и лечил им больных. В наши дни это просто десерт. Смотри, как надо есть бискотти: макаешь и ешь.
Анджелина встала.
— Я устала, мама, и иду спать. Малышка не давала мне сомкнуть глаз большую часть прошлой ночи. Пожалуйста, Боже, пусть она сейчас поспит как следует!
Паола крепко обняла ее и поцеловала в обе щеки. Анджелина пожала мне руку, робко улыбнувшись.
— Расскажешь мне завтра о жизни в Лондоне? — спросила она. — О моде, музыке и кинозвездах. Я хочу знать все.
— Хорошо, — кивнула я с улыбкой.
Анджелина подняла маленькую колыбельку и вынесла ее из комнаты. После того как дочка ушла, Паола подсела ко мне поближе.
— Приятно снова видеть ее оживленной, — поделилась она. — Через какое-то время после рождения малышки моя дочь ко всему потеряла интерес. Она была очень больна. Докторам пришлось даже забрать у нее ребенка, иначе она бы умерла. Я думала, что потеряю ее, мою единственную девочку. Но теперь, слава Богу и Пресвятой Богородице, она на пути к выздоровлению. Она положила руку мне на плечо. — Ты потеряла свою бедную маму, так что знаешь, каково это — остаться без того, кого любишь. После смерти моего дорогого мужа я вряд ли смогла бы такое вынести. Это самая ужасная вещь в мире, когда мать теряет своего ребенка.
Я почувствовала, как слезы навернулись мне на глаза, и сглотнула, пытаясь подавить рыдание. Мне пришлось срочно хлебнуть вина, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Я так хотела рассказать ей! Я бы рассказала ей, чтобы очутиться в мягких объятиях и убедиться, что меня поняли. Но в последний момент я остановилась. Даже этой милой
— Не смотри так грустно, — сказала она, касаясь моей щеки. — Все хорошо. Испытания остаются позади, а мы живы, и значит, жизнь снова наладится.
На этой ободряющей ноте я пожелала ей спокойной ночи и отправилась спать.
Только когда я свернулась калачиком в постели, чувствуя прохладное прикосновение мягких простыней к моей щеке, я дала волю слезам. До этого момента я еще как-то сдерживалась, но тут почувствовала, что больше не могу.
Я заново переживала каждый момент. Я вспомнила свое удивление, когда доктор сказал мне, что я беременна. Мой первоначальный страх сменился уверенностью. Конечно, мы не планировали эту беременность, и все получилось раньше, чем мы рассчитывали, но Адриан все сделает правильно и женится на мне. Я отложу ненадолго экзамен на адвоката, вот и всё.
Моим мечтам не суждено было сбыться. Адриан испугался, а потом впал в раздраженное состояние: «Ты уверена? Более неудобного момента и не придумаешь. Мы оба так близки к сдаче экзаменов на барристера. И, конечно же, мы не можем все бросить, чтобы заниматься семьей». Он помолчал, хмурое выражение портило его красивое лицо. Но понемногу он расслабился и легко улыбнулся мне.
«Не волнуйся, — сказал он. — Все будет хорошо. Я знаю кое-кого, кто может нам помочь».
До меня не сразу дошло, что речь идет об аборте. Шок, ужас, отвращение!..
«Аборт? Это твое предложение?»
Адриан оставался таким спокойным:
«Мой знакомый хороший парень. Знает, что делает».
«Адриан, это наш ребенок. Как ты можешь предлагать подобное?»
«Да ладно тебе, Джоанна. Это семидесятые. Женщины все время делают аборты. Это уже не так важно».
«Но это же не только ради ребенка, — бросила я. — Но и ради меня. Мой отец никогда не простит меня, если узнает».
«Твой отец никогда и не был самым сопереживающим человеком во вселенной, не так ли? — парировал Адриан. — И он безнадежно старомоден. Ради бога, он даже не может принять нашу совместную жизнь».
«Хорошо, — проговорила я, глубоко вздохнув, — но я никогда не смогу себя простить. Я все сказала. И если тебе настолько на меня наплевать…»
«Конечно, мне не наплевать, — перебил Адриан. — Но я не готов разрушить две жизни ради ребенка, которого никто из нас не хочет. — Он положил руку мне на плечо. — Ты все еще в шоке. Подумай об этом, и я уверен, ты согласишься, что это самый лучший выход».
Я подумала об этом. Я сказала себе, что другого решения нет. Адриан будет продолжать давить на меня, если я останусь с ним. Ему не захочется делить свою квартиру с нежеланным ребенком, который может испортить его драгоценную репутацию. Может быть, переехать? Но у меня не было гарантии, что мой отец примет меня, а кроме него, у меня никого не было.