Золотой ворон
Шрифт:
Джереми встревоженно посмотрел на Жана, чувствуя себя виноватым из-за того, что его сочувствие так запоздало.
– Мне так жаль, - сказал он. Жан приехал в Лос-Анджелес с единственной сумкой и двумя футболками со своим именем. Ему потребовались месяцы, чтобы, наконец, заполнить пространство, которое ему выделили Кэт и Лайла, и он только недавно начал добавлять в свои комнаты тихие личные штрихи. Джереми вспомнил открытку от Кевина, браслет с июльского фейерверка и песочный доллар, который он подобрал по дороге. Ему стало дурно, и его голос сорвался от боли, - Жан, я...
– КРЭ объявил об этом, -
Прежде чем присоединиться к команде, догадался Джереми, но он не был уверен, к чему клонит Жан. Жан не стал заставлять его спрашивать, а просто сказал:
– Это моя вина.
– Не говори так.
– Джереми схватил Жана за запястье, когда тот отвернулся от него, и настоял: - Ты не имеешь к этому никакого отношения.
– Притворство в невежестве никому не поможет, - сказал Жан, подчеркивая свои слова.
– Когда Воронов оскорбляют, их преданные вступаются за них. Ты видел это в прошлом году с Нилом и Лисами и годом ранее, когда Кевин ушел. Не притворяйся, что ты не знаешь, что здесь происходит. Вороны разрушены, и кто-то должен взять вину на себя. Я всегда буду...
– Жан не смог договорить. Его зубы клацнули, когда он крепко сжал челюсти.
Всего несколько часов назад Ксавье перечислил Тэлси примеры бунтов Воронов. Он сказал, что это был поджог в кампусе, и Джереми похолодел. Он не стал отрицать, что дом Лайлы был преднамеренной целью, но он не хотел, чтобы Жан задохнулся под таким бременем. Он крепче сжал его запястье и сказал:
– Посмотри на меня. Посмотри на меня, Жан, потому что мне нужно знать, что ты слушаешь.
– Он подождал, пока Жан встретится с ним взглядом, прежде чем сказать: - Если это было возмездием, то это все равно на совести людей, которые решили перейти черту. Это не твоя вина. И никогда не будет.
– Ты в это не веришь.
– Возможно, они сделали это, чтобы причинить тебе боль, - согласился Джереми, - но это не значит, что ты несешь ответственность. Ты не имеешь никакого отношения к решению КРЭ. Ты такая же жертва, как Кэт и Лайла, так что не взваливай на себя чужое бремя. Это никому из вас не поможет. Ты понял?
– Иногда Джереми умнее, чем кажется, - сказал Ксавье, прислонившись к спинке их сиденья.
– Послушай его, Жан, и не иди по этому пути.
– Это бесполезный процесс, - добавил Мин.
– Они обожают тебя и с радостью будут уверять в твоей невиновности, пока ты им не поверишь, но твое непрошеное чувство вины отвлекает их от потери и горя. Они не заслуживают такого дополнительного стресса прямо сейчас.
Ксавье кивнул.
– Лучшее, что ты можешь сделать прямо сейчас, это признать, что некоторые люди – придурки, и что это не в твоей власти. Оплакивай то, что ты потерял, но не переживай больше, чем следовало бы.
Представление этого как общего бремени для Кэт и Лайлы было, вероятно, самой эффективной частью их аргументации. Уголки губ Жана дернулись, когда он обдумал это, но так и не сформировались окончательно, и, наконец, Жан посмотрел мимо Джереми на Кэт. Коди пересел на свободное место рядом с Лайлой, но Кэт уже разговаривала по телефону на смеси испанского и
Джереми быстро подсчитал в уме, каких из его вещей он мог лишиться. Его рюкзак остался в машине на стадионе, так что ему, по крайней мере, не пришлось менять учебники в течение семестра. Его учебники по юриспруденции были счастливой потерей, а в шкафу Жана хранилось всего около дюжины нарядов.
Он мысленно обходил комнату за комнатой, когда Жан сказал:
– Мне жаль твою собаку.
Глупо было горевать из-за кусочка картона, когда трое потеряли все, но от этого напоминания у него защемило в груди. Баркбарк был одним из первых подарков Кэт ему, попыткой сблизиться, когда она поняла, что дружба между ним и Лайлой была выгодной сделкой. Джереми знал, что он ненастоящий пес, но... Джереми потер ушибленное место и спросил:
– Правда? Я думал, ты его ненавидишь.
– Он хотел, чтобы это прозвучало как беззаботное поддразнивание, но вышло немного неубедительно. Взгляд, который Жан искоса бросил на него, говорил о том, что он это услышал.
– Ты так не думал, - сказал Жан, как будто это было все, что имело значение.
Лайла, наконец, вернулась. Коди притянул Лайлу к себе и крепко обнял, прежде чем отойти в сторону. Джереми не удивился, что Лайла не ответила ему взаимностью, а выражение лица Коди говорило о том, что они оба знали, что лучше не принимать это близко к сердцу. Они молча вернулись на свои места, и Лайла снова села рядом с Кэт. Кэт поспешно закончила разговор и повернулась на своем сиденье лицом к Лайле. В свете фар, бьющих в окно, ее влажные щеки блестели, но голос звучал на удивление ровно, когда она спросила:
– Все?
– Поспи немного, если сможешь, - сказала Лайла, нежно притягивая Кэт к себе и предлагая себя в качестве подушки.
– Ночь обещает быть очень долгой.
Джереми был бы удивлен, если бы кто-нибудь, из сидевших впереди, смог отдохнуть. Дорога до Сидар-Сити была такой же мучительной, как и бесконечной, но, в конце концов, водитель свернул на последний поворот, ведущий в аэропорт. Лайла потянула Джереми за рукав, молча требуя, чтобы он пошел с ней, пока она несла свою сумку в переднюю часть автобуса. Кэт шла прямо за ней, поэтому Джереми, прежде чем последовать за ней, подтолкнул Жана вперед. Они быстро высадились, но он задержался на мгновение, чтобы взглянуть на своих тренеров.
– Спасибо, - сказал он.
– Я дам вам знать, когда мы будем на борту и приземлимся в Лос-Анджелесе.
– Будьте осторожны, - сказал Реманн.
– Берегите друг друга.
Автобус тронулся, как только Джереми вышел из него, и Джереми побежал догонять своих друзей у дверей. Двадцать минут спустя они уже выруливали на взлетно-посадочную полосу, сидя лицом друг к другу в роскошных креслах. Лайла подождала, пока они наберут высоту, и достала из сумки блокнот. Она открыла последнюю страницу, где было достаточно чистых страниц, и с мрачным видом уставилась на нее.