Золотой Змей
Шрифт:
— А когда ты снова сможешь отвечать? — спросил я, насторожившись.
— Когда накоплю магию… Пара недель, — её голос слабел, становился шёпотом. — Или меньше, если съем что-то живое… Лучше разумное… Отойдите, моя госпожа… Вы зря спросили, сеньор Магн. Я трачу последние крохи… Без них я не могу себя осознавать… Засыпаю…
Я вскочил и оттащил Адель подальше от существа, что было Лилией. Дерево умолкло. Ветви задрожали, изгибаясь и распрямляясь неестественно, словно в агонии.
— Она уже не та Лилия, какой была, — прошипела Гвена. — Я думаю, это все от воздержания. Сперат, иди сюда!
Я опустился рядом с Адель. И даже посочувствовал Сперату. Наверняка бедняга тоже сейчас
— Ива, — тихо сказала Адель. — Теперь это ива.
Беглый осмотр площадки ничего не дал. Мы нашли пару сломанных каменных дисков, которыми бородачи пилят камень, остатки станка и следы на скале. Похоже, Долгобороды выдрали один костыль и отпилили Великой Матери ногу. Которая потом отросла, надо думать. С помощью Сперата я расшатал и вытащил из скалы пару костылей — это оказалось непросто. Остальные не поддались даже нашим силам. Лилия больше не отозвалась, и я решил возвращаться.
Я был почти уверен: спустись мы в воду и пройди по затопленному туннелю вверх по течению, через пятьсот метров найдём древний схрон, через который я, Сперат и Гвена выбрались на поверхность после побега из Университета и встречи с вампиром. Всегда, даже в самом супер защищенном банке есть неприметная дверь для уборщицы.
Гвена долго не хотела обращаться в человека. Потом попыталась укусить Лилию — и преуспела, оторвав кусок гибкой ветви. Лилия отдёрнула ветвь, как человек отдёрнул бы руку от боли, но промолчала. Гвена сосредоточенно грызла зелёную веточку почти всю дорогу обратно. Лишь когда впереди послышались голоса, она соизволила превратиться в черноволосую аристократку.
По пути я провёл инструктаж по секретности, в основном для Волока. В Сперате и Гвене я был уверен, как в себе, Адель выглядела подавленной, и мне не хотелось её добивать. Волок насупился, но терпел и молча кивал.
Нас встретили не у потайной двери, а в лабиринте. Мы отсутствовали больше четырёх часов — если я верно понял фразу Леона: «Мы дважды могли бы зажарить овцу!» Он не выдержал и собрал поисковую партию из моего щитовика и пары надёжных стражников из городского поместья. И отважно двинулся искать меня и остальных. Нарушив приказ. Но, в принципе, я тоже не рассчитывал что задержусь так надолго.
Им повезло: они шли по нашим следам в пыли древних коридоров и не попали в комнаты с ловушками. Леон сразу же заметил, что Лилии с нами нет. Он еще только собирался спросить, а Адель уже ответила за меня:
— Моя отважная фрейлина… Пала в бою. Нам повстречался сквернопряд.
Леон перевел взгляд на меня.
— Так вот как зовётся эта тварь, — сказал я вслух.
— Слышал, они живут только в Темнолесье, — добавил Сперат. Не знаю, подыграл он или сказал правду, но разговор выглядел натянутым. Я бы заподозрил недосказанность. Вот только троица рубак рядом пялились не на нас, а на Гвену. Да и Леон, судя по его пустому лицу, напрягал всю силу воли чтобы смотреть на лица нас с Адель, а не на задницу Гвены. Если он при этом мог ещё и думать, то я его серьезно недооценил. На Гвене остались латная рукавица, обрывки кольчуги и одежды, что лишь подчёркивало её наготу. Она пряталась за Сператом, но так ловко выставляла изгиб бедра, что это было просто обжигающе похотливо.
— Ах, неужели нет среди нас благородного сеньора, что помог бы мне? — душераздирающе простонала деионица в человеческом обличье, уткнувшись в Сперата. Уверен, она спрятала лицо, чтобы скрыть ухмылку. Леон посмотрел на меня как на негодяя, сунул щит соседу и стал стягивать гербовую котту. Я отвернулся — чтобы он не видел, как я закатываю глаза.
Кроме выходок Гвены, дразнившей стражников всю обратную дорогу, мы вернулись без приключений.
Трудных вопросов о находках избежать удалось, но неприятных — нет. Меня вежливо взяли в оборот Вокула и Фанго. Их лазутчики доложили, что моя армия приближается к замку. Честно говоря, это не их заслуга — Фанго проговорился, что дым пожаров виден со стен. Теперь эти бумажные крысы волновались за арендаторов и сохранность моего имущества.
Я задумался. Перед отъездом я жёстко поговорил с Фрозеном и Леонхартом, а также, отдельно, с Белым Рыцарем и Эйриком. Первые должны были держать в узде пехоту, вторые — аристократов. Хотя бы пару дней, пока они идут по моим владениям. Оставалось надеяться на их умение, так сказать, убеждать. Потому что мне явно не хватало терпения в этом тонком деле общения с подчиненными. Ведь по пути сюда мы зарубили десяток оборванцев, пойманных за разбоем на случайном хуторе.
«Разбой» — старое слово, что раньше ничего во мне не будило. Я понимал его как «отжал» — нападение ради добычи. Но это в моём мире. Здесь люди проще, ближе к природе, и теперь «разбой» ассоциировался у меня с воем старика с отрубленными руками и женщиной порезанной просто в лапшу. Видимо, пожилая пара отослала детей, но дом бросить не решились. Зря.
Мне повезло: эти бродяги, только недавно прибились к моей армии. Так что их смерь все восприняли равнодушно. Выяснилось, что они, и раньше были разбойниками — жили в деревеньках на южных холмах. Золмы, горы… Люди там всегда, скажем так, победнее. Мы не углублялись южнее Вириина, но я наслышан, как узкие тропы южных холмов опасны для чужаков. Холмистый воздух пахнет свободой, и разбойники забыли приличия. На мой окрик они ответили грубо и невнятно. А потом я подъехал поближе, посмотрел чем они заняты, и начал их убивать. Мои люди присоединились, решив, что я покарал селюков за хамство. Это даже прибавило мне уважения.
Я и не подумал сказать, что мне жаль хуторян, — меня бы не поняли. Это как пожалеть корову на шашлыках, когда мясо уже замариновано. Мои люди брали то, ради чего их собрали, что они завоевали. Поэтому я уехал в Горящий Пик — наблюдать за этим было трудно.
Закрыв дверь и обсудив с Леоном охрану — слишком многие узнали о «потайной двери», — я посвятил остаток дня жене. Адель давно не теряла близких в бою и совсем расклеилась. Если честно, это меня раздражало. Печаль допустима, приемлема даже минутная слабость, если дело не в бою. Но поминать павших правильно за стенами, на пирах, смешивая их имена с именами поверженных врагов.
Кажется, я всё чаще думаю как Магн.
Прогулки по подземелью утомительны, хоть и вредны для нервов — несмотря на все волнения, мы с Адель уснули сразу после вечерней аудиенции Ивэйна. Засыпал я с твёрдым намерением провести весь следующий день с семьёй. Может, даже два — раньше подхода своей армии я и не ждал.
Как это часто бывает, стоит построить планы, и вселенная, словно в насмешку, тут же подбрасывает обстоятельства.
Меня разбудил Леон. Самый храбрый, надо думать. За его спиной маячил Сперат, у дверей тёрлись Вокула, Фанго и ещё десяток самых нужных и приближенных. Служанки Адель и Волок уже стояли в низкой стойке с тазами тёплой розовой воды и полотенцами. Значит, дело серьёзное — они уверены, что я не пошлю Леона куда подальше и не завалюсь спать обратно. Я тяжело вздохнул. Ночь без электричества долгая, так что я выспался и даже не разозлился.