Золотой Змей
Шрифт:
— Первый раз вижу столько бородачей, которые счастливы. Даже пиво бы их так не обрадовало, — пробасил Сперат.
— Это не радость, — возразил я. — Это надежда.
Долгобороды молчали, не отрывая взгляда от меча в руках Ана. Щиты опускались, спины выпрямлялись — не в боевой готовности, а в благоговении. Они не говорили, но их молчание кричало громче любой песни.
Ан покачнулся, потеряв равновесие, все так же держа клинок перед собой. Его подперли тупыми концами алебард. Руки он так и не отнял от меча, сжимая его, словно тот был из хрупкого стекла. Я заметил, как Хогспор — в нелепом караэнском шлеме с широкими
— Это меч Харгримра, Стража Гор. Нет ничего важнее, чем вернуть его под родные своды. Гневный Щит вернулся к нам! К нам, Инсубрам!
Он не смотрел на меня, но слова его обдали душу холодом, как ветер с горных пиков. Харгримр — имя, что я слышал лишь в обрывках легенд….Скорее басенок про долгобородов. Оно лишь мелькнуло в памяти Магна. Бог ярости и защиты? Я не знал его эпитетов, не знал, что меч и щит — его атрибуты. А вот Хогспор, хитрый ублюдок, явно тут командовал — я так и подозревал.
И вдруг хирд дрогнул. Ан поднял меч выше, и без единого слова долгобороды развернулись — не хаотично, а сохраняя строй, насколько это возможно. Споро перестроившись, они… двинулись прочь от меня. Всё заняло меньше минуты. Моим чушпанам есть чему поучиться. Вот передо мной стоит хирд, и вот он шагает прочь, а я вижу лишь чёрно-зелёные плащи с вышитыми рунами и стальные шлемы с серебряными узорами. Да ещё острия алебард поблёскивали на солнце. Долгобороды уходили к Караэну и горным долинам за ним, где прятались их подземные залы.
Шаг их был тяжёл и быстр — земля гудела под толстыми подошвами. Я смотрел, как телеги обоза — грубые, из тёмного дуба, с бочками пива, обитыми медью, — остались позади. Даже пиво, священное для долгобородов, они бросили. Возницы-люди в серой шерстяной одежде простолюдинов и кожаных шапках, изображавших шлемы, замерли в шоке. Их лица побелели, рты раскрылись. Один, с редкими усиками, уронил кнут и попятился, другой вцепился в поводья, будто боясь, что кони потащат его за хирдом. Пара телег с едой оказались прямо на пути хирда, но Долгобороды не расступились — щиты врезались в телеги, расталкивая их с пути, как бурный поток сметает мешки с песком.
— Карг Харгримр! — вырвался первый крик из рядов. Затем другой, третий. Скандирование на подгорном загремело, как лавина: — Карг Харгримр! Карг Харгримр!
Дальше на пути хирда стоял случайный отряд ополчения Караэна — человек сорок, судя по всему, подмастерья. В потрёпанных коричневых куртках, у нескольких — ржавые шлемы, — сбился в подобие строя на дороге. В руках у них были дешевые щиты, сбитые из толстых досок, тяжёлые и неуклюжие, похожие на калитки. Скорее всего, ополчение зависимого от гильдейцев городка из контадо. В военных играх под стенами они не участвовали — это я определил по одному только внешнему виду. И командира толкового не было. Их копья дрожали, лица, покрытые дорожной пылью и потом, вытянулись
Рядом появился Волок и протянул мне поводья Коровки. Я наконец перестал таращиться вслед долгобородам и огляделся. Мой отряд всадников — примерно шестьдесят человек — уже был рядом. Забавно, в тот момент я посмотрел на них как будто заново. Все потёртые: серые шерстяные плащи, где вышитые гербы давно сносились, кольчуги в ржавчине, латы и шлемы в вмятинах от прошлых битв. И выглядели они… опасно. Куда опаснее, чем сверкающее полированной сталью и разноцветной эмалью феодальное ополчение.
Все, как один, молчали и смотрели на меня, сжимая копья. Ждали приказа. Сперат, в блестящей кольчуге и чёрных латных наручах с выгравированным ястребом на наплечнике, держал щит так, чтобы в любой момент прикрыть меня. Гвена, с топором на плече и латной рукавицей, болтающейся на правой руке, радостно скалилась, но глаза её были прищурены, как у кошки перед прыжком.
— Они бросили пиво, — пробасил Сперат, качнув головой. — Когда я сложу об этом песню, опущу эту деталь. Иначе мне никто не поверит.
— Если вы прогнали хирд, это конец для армии Караэна, — проницательно заметил усатый рыцарь, уже оказавшийся рядом.
— Или начало чего-то похуже, — буркнула Гвена и вскочила на коня.
Я последовал её примеру. Да, сейчас, когда армия Караэна в растерянности, а их главная надежда топает прочь — то ли бросив пить, то ли испугавшись меня, — самое время ударить молотом ярости и на наковальне битвы выковать победу. Что-то я увлёкся выражениями долгобородов.
Я слишком часто бывал в битвах, чтобы понимать: иногда нужно сесть и подумать. Нет, если нападу сейчас, караэнцы вместо бегства могут проявить неожиданную твёрдость. Выбрать пару отрядов послабее? Тоже не то. Я знаю караэнцев — они не дураки подраться. Их кровь их не пугает, а злит. Этой армии, как и любой другой, надо рубить голову.
Мой взгляд скользнул вдаль, где на холме маячила фигура под знаменем с жёлтой мантикорой на чёрном фоне. Джевал Гру. Он был без шлема. Длинные волосы, тёмные с сединой, трепал ветер, а лицо — узкое, с острыми скулами и шрамом через бровь — оставалось непроницаемым. Рядом стояли двое, которых я не знал. Но не надо родиться в этом мире, чтобы понять — это были представители гильдий Караэна.
Один, из торговой гильдии, толстый, как бочка, в красном бархатном камзоле с золотыми пуговицами, расшитом серебряной нитью. Его жирные щёки тряслись, пока он орал, размахивая руками:
— Ты обещал нам победу, Джевал! А теперь что? Долгобороды бегут?! Останови их! Ты клялся костями предков, что раздавишь Итвиса! Самое время отработать деньги! Я слышал, ты поклялся убить Магна Итвиса!
Джевал повернул голову, и я заметил, как его губы искривились в знакомой презрительной улыбке.
— Слухи преувеличивают, мастер Торвин, — голос его был гладким, как масло, но с ядовитым привкусом. — К тому же, это вы обещали мне преданность хирда бородачей…
Второй, из оружейной гильдии, худой и сутулый, в сером сюртуке с чёрными манжетами, ткнул пальцем в Джевала: