Звезда Одессы
Шрифт:
Макс сказал что-то – слов я не разобрал – тому, кто, очевидно, находился рядом с ним.
– Я не хотел тебе помешать, – добавил я.
– Какая там погода?
– Погода?
Я невольно посмотрел наверх, на невыразительное голубое небо.
– Ну, просто…
– А здесь… – сказал Макс. – Погоди-ка, я выйду на балкон.
Послышались новые звуки: открылась раздвижная дверь? Потом гул большого города: гудки автомобилей, шум движущегося транспорта.
– Здесь жарко. А ты знаешь, что Черное море совсем не черное? Что там опять?
Последние слова явно были
– Нет! – заорал этот голос.
Я дошел до угла Верхней дороги и дороги к парку Линнея; недалеко от этого места машина городской уборочной службы поливала сточные канавы, поэтому я заткнул пальцем свободное ухо и прошел по дороге к парку Линнея в обратном направлении. Черное море… Я не знал, что сказать.
– Бабы, парень… – снова донесся голос Макса, теперь громко и отчетливо. – Это везде так, во всем мире. Как там… как там твоя жена, by the way? [43] Хорошо провели отпуск?
43
Кстати (англ.).
– Да, замечательно. Всегда немного странно возвращаться домой…
Я сделал паузу, но, по-видимому, Макс ожидал, что я закончу свой рассказ, так как на другом конце линии тоже было тихо.
– …после такого отсутствия, – продолжил я. – Как будто в Нидерландах все осталось совершенно по-прежнему, а в то же самое время кажется другим…
– Фред?
– Да?
– У тебя все в порядке?
– У меня?.. У меня все отлично. Я…
– Слава богу. Я не понял, о чем ты, знаешь ли.
– Не понял?
– Я подумал: о чем он? Может, он пьян? Вроде для этого там еще рано. Во всяком случае, мне кажется…
Из дома с глубоким порталом неожиданно появилась целая семья; я резко повернулся и широко зашагал в сторону Верхней дороги.
– Макс?..
– Что, парень?
Я услышал, как у меня за спиной захлопнулась дверь машины. Я сделал глубокий вдох.
– Ты не заходил недавно, чтобы еще раз посмотреть на квартиру снизу? – спросил я.
С другого конца линии доносились разнообразные звуки: похоже, Макс снова прикрыл мобильник рукой, но потом я услышал стоны, за которыми последовало несколько слов, которых я не смог разобрать, произнесенных женским голосом.
– Go inside! – раздался голос Макса. – Go inside… Don’t worry. I come… I come inside… Yes… [44]
На углу дороги к парку Линнея и Верхней дороги я остановился, чтобы пропустить синий «лендровер-дискавери», который с черепашьей скоростью ехал со стороны Средней дороги, но «лендровер» остановился сам. За тонированным ветровым стеклом я различил водителя, который жестом предложил мне перейти улицу.
– Макс?.. – сказал я, ступив на проезжую часть.
44
Иди
– Слушай, парень: я вижу, заряд почти на нуле. А у меня еще дела. Я тебе позвоню.
– Макс, минуточку…
Краешком глаза я увидел, как опустилось стекло в двери со стороны водителя: оттуда ухмылялось загорелое лицо Эрика Менкена.
– Все в порядке, Фред?
Я несколько раз энергично кивнул и указал на телефон. Этот невежа не видит, что я разговариваю на ходу?
– Хороший был отпуск? – прокричала загорелая голова через окошко.
– …действительно должен закончить разговор, – услышал я голос Макса у себя в ухе. – Я позвоню тебе, как только вернусь из Одессы.
Я повернулся спиной к Эрику Менкену и его внедорожнику, сделал еще несколько шагов и оказался на противоположной стороне улицы.
– Где… – начал я, но не знал, как продолжить.
«Лендровер» громко просигналил.
– Увидимся! – раздался голос телеведущего.
– Та женщина с первого этажа сказала, куда она идет? – спросил я.
Я предположил, что Макс уже разорвал соединение, но затем опять услышал городской шум. Одесса… Макс был в Одессе.
– Фред, ты меня, может, слышишь, но я тебя – уже нет… Отбой… Я позвоню…
– Макс! Минуточку…
В следующую секунду я стоял на тротуаре Верхней дороги, на углу дороги к парку Линнея, в Ватерграфсмере, и глядел на дисплей своего мобильника, где теперь высвечивалось только название провайдера. Я ничего не мог с этим поделать, но мысленно представлял себе Макса в черном шелковом кимоно на балконе квартиры или гостиничного номера в черноморском городе: вот Макс говорит мне, что больше не слышит меня, и подмигивает женщине, которая ждет его за стеклянной стеной балкона, лежа на белых простынях.
Теперь и женщина обрела лицо: черты той, которую несколькими месяцами раньше привели ко мне на сорок седьмой день рождения… Данка? Ханя?.. Кончиками пальцев я дотронулся до носа, который показался холодным. Галя! Верное имя мягко плюхнулось в мою память. Я увидел перед собой стакан для воды, наполненный водкой, с которым она танцевала по всей комнате на улице Пифагора, увидел глаза Хуго Ландграфа, Петера Брюггинка, Эрика Менкена и моего шурина, следящих за ее танцем.
Спускаясь по Верхней дороге к Широкой дороге, я наугад набрал несколько номеров из записной книжки мобильника, разрывая соединение после первого же гудка. В памяти моего телефона сохраняются только семь последних набранных номеров, так что после восьмого раза номер Макса исчез бы автоматически.
В магазине «Добрый сыровар» я попросил двести граммов печенки со шпиком и двести граммов солонины. Пока мясо нарезали, я взял из холодильника два пакета молока и две пол-литровые бутылки колы-лайт. Только я собрался наклониться к витрине с иностранными сырами, как в магазин вошел Эрик Менкен.