Звезда Одессы
Шрифт:
И единственного слова – «Бирворт» – мне хватило, чтобы понять, кто был автором этого подражания.
– Господин Бирворт, – бодро продолжал Менкен, – у вас просил помощи ваш бывший ученик Фред Морман. Господин Бирворт, каким учеником был Фред?
Я пристально смотрел на Эрика Менкена, но по его бодрому тону было понятно, что он совершенно не знает, с кем соединен в этот момент.
Макс на другом конце линии откашлялся.
– Ах, – сказал он, – да что сказать…
Казалось, он забыл, что должен подражать
– Он был весьма любознателен, это точно… и обладал феноменальной памятью. В то время моя жена работала в библиотеке, и Фреда часто видели там.
Менкен одобрительно кивнул.
– Ну, Фред, – сказал он. – У тебя пятьдесят секунд.
Оглядываясь назад, я не могу сказать, что меня тогда воодушевило. Наверное, сложилась комбинация факторов: прежде всего, конечно, присутствие Эрика Менкена, затем мое собственное участие в программе и заранее подготовленные вопросы, не дававшие мне применить свои знания. И в довершение всего присутствие Макса в роли господина Бирворта на «линии помощи».
Вероятно, какое-то отношение к этому имел и Ришард Х.: он в ярости ходил взад-вперед по коридору и непрерывно тряс головой.
По дороге в студию на мне были солнечные очки, которые он вручил мне во время преследования по набережной Северного морского канала. Везя меня из дома – если точно, это случилось перед светофором на Средней дороге, – он дважды посмотрел на меня искоса.
– Да это же мои очки! – сказал он. – Я потерял их уже god knows [54] как давно. Где ты их нашел?
54
Бог знает (англ.).
Я хотел было объяснить Ришарду Х., что он сам сделал мне «подарок», когда мы собирались поставить на место двоих нарушителей правил дорожного движения, но он уже стянул очки с моего носа и надел их.
– Где бы ты их ни нашел, парень, я тебе крайне признателен, – сказал он, одной рукой направляя «мерседес» на полосу ускорения.
Я не мог знать, чем Ришард Х. был так раздражен в тот момент, но почему-то мне казалось, что все это было связано с присутствием «господина Бирворта» на линии помощи.
А потом я вспомнил тот вечер, десятью днями раньше, когда Макс заехал за мной на улицу Пифагора, тоже на «мерседесе». Без лишних разговоров мы поехали в район Амстердам-Запад, где Макс, проехав несколько кварталов, припарковал машину.
– Ты позвонишь в дверь, – сказал он. – Минут через десять зайду я, как бы случайно.
Я несколько раз нажал на кнопку возле таблички с именами Яна, Ивонны и Вилко + Тамар. Пришлось довольно долго ждать, пока мне не открыли. Наверху
– Мама на работе, а папа пошел за пивом и табаком для самокруток, – объяснила мне Тамар, когда я, запыхавшись, поднялся по лестнице.
– И он оставил вас одних? – осведомился я.
В последние дни я время от времени сомневался в цели этого предприятия, но один вид одетых в пижамы детей, оставленных отцом, который больше занимался собой, а не тем, чем должен был заниматься, укрепил мою убежденность в правильности нашего выбора. А когда я увидел в гостиной на обеденном столе наполовину собранный пазл, у меня пропали последние сомнения.
– Почитать вам вслух, когда вы будете в постели? – спросил я. – Или вам больше хочется посмотреть телевизор?
– Телевизор! – дружно закричали Вилко и Тамар.
Вот и получилось, что, когда зазвонил звонок, мы смотрели документальный фильм про африканскую пантеру на канале «Нэшнл джиогрэфик».
– Я открою, – сказал я.
Тяжело ступая, Макс поднялся по лестнице. Я обрисовал ему положение при помощи нескольких коротких фраз и только потом увидел металлический чемоданчик в его руке.
– В прошлой жизни я был сантехником, – ухмыльнулся Макс. – Смотри спокойно телевизор. Я проверю сифон на кухне. А когда ты уложишь их в постель, посмотрю газовые печки в гостиной.
Между тем на «Нэшнл джиогрэфик» несколько пантер отделили от стада детеныша газели. Я снова занял свое место между детьми, взял обоих за руку, а потом положил их руки себе на колени; из кухни доносились такие звуки, будто там снимали колпачок с сифона.
– Кто это там? – спросила Тамар.
– Сантехник, – ответил я. – Пришел проверить сифон и печки.
– Так поздно? – удивился Вилко.
Но тут фильм о пантерах закончился. Укрыв сначала Вилко, а потом Тамар, я еще немножко посидел на табурете между их кроватками; ночник над подушкой у Тамар был украшен фигуркой Винни-Пуха, а у Вилко – персонажем из «Покемона».
– Папа вечером часто оставляет вас одних? – спросил я.
Дети помолчали, потом Вилко сказал:
– Иногда.
Я услышал, как Макс в кухне тихо выругался.
– Мы всегда ждем маму, – сказала Тамар.
– Маму?
– Ждем, когда мама вернется домой после спектакля, – пояснила Тамар. – Мама всегда приходит нас поцеловать.
Я почувствовал, как что-то жгучее щиплет мне глаза.
– Но она же обычно возвращается очень поздно, – возразил я.
– Ну и пусть, – сказала Тамар.
– Но утром вы, наверное, вялые, если так долго не спите?
– Да, – сказала Тамар. – Ну и пусть.
– Мама хорошая, – сказал Вилко.
В это время я услышал, как внизу открылась входная дверь и кто-то ленивой походкой стал подниматься по лестнице.