Звёздный огонь
Шрифт:
Но Эсме была далеко. Умберто чувствовал, что расстояние между ними увеличивается, и это могло значить лишь одно: её увозил фрегат. Какой, куда – всё это только предстояло выяснить в будущем.
Если, конечно, у него есть будущее…
– Наш договор остается в силе, – произнес Феникс всё тем же странным голосом, не похожим на прежний. – Вы получите помощь от Лайры, как только я сумею передать ему сообщение. Пока что готовьтесь к войне… благо, теперь вы точно знаете, с кем придется иметь дело.
Краффтер смотрел на своего удивительного союзника
– Я знал твоего отца, – проговорил он невпопад. – Я должен был заметить, что вы очень похожи.
Феникс взмахнул когтистой лапой.
– Это было давно… Воспоминания легки и невесомы, как пепел, да к тому же не всякий, кто обладает зрением, на самом деле умеет им пользоваться – ведь надо ещё и знать, куда и когда смотреть. А сейчас я ухожу, и даже не буду просить прощения за то, что сделаю с вашим домом и городом…
…Феникс сделал с Ласточкиным гнездом примерно то же самое, что и с тюрьмой, из которой когда-то вызволил Умберто. Помощник шел следом за своим капитаном – следом за огненным вихрем, который разбивал стены, словно они были из карамели, и превращал камни в податливый воск.
Он был похож на звезду, сошедшую с небес.
Умберто всё шел и шел, лелея надежду, что очередная взлетевшая на воздух каменная плита опустится в точности на его голову. Он мог бы уйти, убежать, спрятаться – Крейн не стал бы искать матроса, поддавшегося малодушию, – но желание спастись пропало, сгорело. Ворохом разбросанных карт легли на опаленную землю пустые надежды: быть может, магус и не вспомнил о том, что в Лейстесе только ему одному понадобилась помощь целителя? А вдруг он не поверил Мирре Торну или просто забыл обо всем, что было сказано?..
Умберто шел на казнь, то и дело спотыкаясь, обжигая ступни о не застывшую до конца лаву. Пахло гарью, и дым становился всё гуще, но молодой моряк ничего не видел и не чувствовал. Перед ним проплывали образы недавнего прошлого, чужие воспоминания: жестокая битва на борту «Невесты ветра», череда смертей, и под конец – Хаген, лежащий на палубе в луже собственной крови… Джа-Джинни сражается один против шестерых противников и – удивительное дело! – готов вот-вот отправить их всех к Великому шторму, но как раз в этот миг сверху на него падает сеть…
И Эсме, Эсме, Эсме – далеко, одна среди врагов, совершенно беспомощная.
Когда они добрались до обезлюдевшей пристани, «Невесты ветра» у причала не оказалось, и Умберто ничуть этому не удивился – он же видел смерть Хагена, а это означало, что их корабль захватили и отправили в Аламеду под присмотром оставшихся двух черных фрегатов и неизвестного количества обычных кораблей, лишь игравших роли мирных торговцев в не менее мирном порту. «Мы остались без „Невесты“, Кристобаль!» – по старой привычке проговорил Умберто мысленно, совсем не ожидая, что Крейн обернется… но он обернулся.
Иное пламя погасло не до конца, оставив свой отблеск в полубезумных разноцветных глазах. Все остальные нечеловеческие черты исчезали и того медленней:
– На этом, пожалуй, историю Кристобаля Крейна можно закончить, написав на его могильной плите что-нибудь в этом духе: «Он был пиратом и умер как пират, забрав с собой на тот свет немало врагов, но и погубив при этом всё, что любил»…
Шум мор
… – Как же ты могла быть со мной так жестока? – спросил Джа-Джинни. – Мы столько времени провели рядом, ты могла бы хоть намекнуть!
– Ты не услышал и не увидел моих намеков, – ответила Лейла, рассмеявшись. – Да это и было бы неправильно.
– Почему?!
– Потому что я не такая, как ты. – Она взмахнула белыми крыльями. – Мы разные, видишь? И я не знаю ничего о своем прошлом – не помню.
– Ну вот… – Он улыбнулся и, протянув руку, осторожно провел по её крылу кончиками пальцев. – А говоришь, мы разные…
Весь путь от Эверры до Аламеды Джа-Джинни проделал в трюме одного из имперских фрегатов – связанный по руками и ногам, с опутанными сетью крыльями. Он горой черных перьев лежал на грязном полу и только глухо шипел на тех, кто приносил сухари и воду; в последнюю, должно быть, что-то добавляли, потому что после нескольких глотков он всякий раз погружался в полудрему. «Гордись! – не преминул бы пошутить Кристобаль Крейн. – Ты вызываешь у них страх, даже будучи совершенно беззащитным!»
Так сказал бы капитан, но он был далеко…
«Прости, Кристобаль, я подвел тебя!»
В редкие периоды просветления крылан мучительно скрежетал зубами в бессильной ярости, кляня себя за беспечность: как он мог забыть о галерее? Именно оттуда упала сеть, именно оттуда спустились имперские служаки, и было их всего-то двое. Он в одиночку отправил к Великому шторму полтора десятка врагов и ещё стольких же вынудил обратиться за помощью к целителю, но два безоружных хитреца превзошли его сноровку и сделали нечеловеческую силу бесполезной. Где же они так быстро раздобыли сеть? Впрочем, ответ на этот вопрос вряд ли утешил бы самолюбие крылана: Джа-Джинни провел слишком много времени рядом с Крейном, чьи сумасбродные авантюры всегда – ну, почти всегда – заканчивались удачно, и отвык проигрывать.
Теперь он здесь, и Крейн до сих пор не сумел ничего предпринять, чтобы выручить своего друга. Быть может, пламенный магус тоже схвачен или вовсе убит? Нет, Джа-Джинни по-прежнему ощущал связь с «Невестой ветра», хотя капитан ни разу не обратился к нему мысленно – значит, «Невеста» слишком далеко. Поначалу крылан обрадовался – чего стоит его жизнь по сравнению с жизнью фрегата? – но потом неизвестность вновь начала терзать его острыми когтями.
Был ли Вейри Краффтер искренен на этот раз или опять солгал?