Адмирал Нахимов
Шрифт:
крестом, благословляя всех, обходили бастионы. С каким чувством
каждый из нас подходил к кресту и как одушевляли нас своим
спокойным духом все эти достойные люди. Но, к сожалению, в
первый же день мы должны были лишиться героя нашего Корнилова.
Ежедневными посетителями моего бастиона были начальник
оборонительной линии адмирал Нахимов, главный инженер Тотлебен и
жившие у нас на бастионе начальники 2-го отделения, сначала ад-
мирал Новосильский, а потом
и Микрюков. От начала бомбардирования и, можно сказать, до
конца его 4-й бастион находился более всех под выстрелами
неприятеля, и не проходило дня в продолжение всей моей 8-месячной
службы, который бы оставался без пальбы. В большие же
праздники французы на свои места сажали турок и этим не давали
нам ни минуты покоя. Случались дни и ночи, в которые на наш
бастион падало до 2 тысяч бомб и действовало несколько сот ору-
лий. Но подобные сильные угощения случались довольно редко,
отплачивать за них приходилось большою потерею людей и
разорением какого-нибудь бруствера, который мы должны были всегда
создавать к утру вновь, а также переменять подбитые орудия и
станки под сильным неприятельским огнем. Приятно было видеть,
с какою любовью каждый командир орудия хлопотал об
исправлении своей амбразуры, траверзы и орудия и вообще о приведении
всего в порядок, и как хватало сил у этих молодцов работать день
и ночь, для каждого из нас было непонятно. В первые 2 месяца на
4-м бастионе не было блиндажей для команды и офицеров; все мы
помещались в старых казармах, но когда неприятель об этом
разведал, то направил на них выстрелы и срыл их. Вообще внутренность
бастиона представляла тогда ужасный беспорядок. Снаряды
неприятельские в большом количестве валялись по всему бастиону;
земля для исправления брустверов, для большей поспешности
бралась тут же около орудий, а потому вся кругом была изрыта и
представляла неудобства даже для ходьбы. Адмирал Нахимов, приходя
ко мне, каждый раз выговаривал обратить внимание на приведение
бастиона в порядок и устройство блиндажей. Но мне казалась эта
работа тогда невозможною, так как под сильным огнем и
беспрерывным разорением брустверов, нам едва хватало времени
поспевать исправлением к утру повреждений брустверов. Но как у нас
в Черном море невозможного ничего не было, то я и начал отделять
по нескольку человек прислуги от орудий на эту работу и через
2 недели усиленных трудов с помощью инженеров я успел сделать
6 блиндажей, выровнять по возможности землю, подобрать в кучи
бомбы, ядра и осколки и привести бастион в лучший вид. Блиндажи
мы делали
Адмиралтейства, на верхний накат. Сверху насыпалось около
аршина земли, потом клали в два ряда фашинник, пересыпанный
землею. Но несмотря на эту настилку и насыпь, все-таки 12-пудовые
бомбы, падавшие иной раз в одну точку одна за другой, пробивали
и блиндажи. Также случалось, что некоторые бомбы, вкатываясь в
блиндаж и разрываясь внутри, убивали и ранили находящихся там.
Я сам два раза был свидетелем появления в блиндаже подобной
непрошенной гостьи, но меня бог в те разы миловал. Разумеется,
от синяков, контузий и легких ран нельзя было уберечься, равно
как и от земли, которая, обваливаясь с брустверов и траверзов,
засыпала зачастую. Но пока силы дозволяли, до последней своей
раны, я оставался на бастионе. Ядра и бомбы, приходившиеся нам
по калибру, мы обратно посылали к неприятелю. Ежедневно же эта
приборка производилась на заре, так как пальба в это время была
слабее, и каждый комендор после своего утреннего обеда, т. е.
около 3 часов утра, имел обыкновение убирать часть бастиона
около своего орудия.
Впоследствии я вполне согласился, что подобные усиленные
занятия заставляют солдата забыть тягостное его положение, не дают
ему времени думать об окружающей его опасности и тем делают его
совершенно хладнокровным. По приведении бастиона в порядок
адмирал Нахимов благодарил меня за сделанное и сказал: «Теперь
я вижу-с, что для черноморца невозможного ничего нет-с».
...Павел Степанович Нахимов, будучи строг и взыскателен по
службе, в то же время был очень добр и заботлив о своих
подчиненных — офицерах и матросах. Корабельные чиновники, шкипер,
комиссар и другие были им почтены: им даны были и рабочие, и
экономические материалы, чтобы построить дома.
Нахимов про них говорил: «Они заведуют большим казенным
имуществом, на десятки тысяч рублей; жалованье же получают
маленькое. Так чтобы они не крали и были не только исправны, но и
ретивы, нужно поддержать их».
Заботливость Нахимова о матросах доходила до педантизма:
ни за что, например, не позволялось потребовать матроса во время
отдыха или посылать на берег шлюпку без особой надобности.
Нахимов был холостой и всегда восставал против того, чтобы
молодые офицеры женились. Бывало, ежели какой-либо мичман