Аджимушкай
Шрифт:
– Вызывай, вызывай... Должны ответить...
– "Волга", "Волга"!.. Я - "Звезда", я - "Звезда"... "Волга", "Волга"!., Я - "Звезда"...
– одним тоном повторяет радист.
Правдин поясняет нам:
– Тамань вызываем. Штаб фронта туда переправился, А с командующим нет связи. Генерал где-то здесь, среди войск. Шатров решил организовать оборону Аджимушкая. Он уже дважды водил в контратаку.
– Разрешите доложить, товарищ
– вдруг спрашивает Кувалдин.
– О чем? Как ходили в разведку? Не надо. Я знаю, Мухин уже рассказал...
– О знамени, товарищ политрук. Вот оно, смотрите.
– Наше, дивизионное!
– восклицает Правдин и, шагнув к Егору, крепко обнимает его.
– Есть Тамань!
– громко кричит радист. Шатров колыхнулся, схватил телефонную трубку.
– "Волга", "Волга"! Я - "Звезда"...
Требую поддержки. Прием.
– Подполковник настолько увлечен разговором, что не замечает развернутого знамени, с которым подошел к нему политрук. Лицо его мрачнеет: - К черту вашу шифровку! Высадите десант моряков. Слышите, требую немедленно!
Выслушав ответ, Шатров передает трубку радисту. Подхватив костыль, он вытягивается перед знаменем.
– Откуда оно?
– наконец спрашивает он.
– Вот они принесли, - сообщает политрук.
– Рассказывайте, что произошло в разведке, где взяли знамя, - говорит Шатров. Опершись о костыль, он слушает с закрытыми глазами. Кувалдин докладывает подробно о том, как шли в разведку, как Шапкин пытался выдать нас немцам, как похоронили командира дивизии и со знаменем пробились сюда, в катакомбы.
Подполковник открывает глаза, пристально смотрит на Кувалдина, потом на меня и садится на прежнее место. Он сидит молча, уперев взгляд в полотнище знамени.
– У кого есть курево?
– спрашивает он тихо, расстегивая ворот шинели.
– Сигареты, - предлагает Чупрахин.
Сделав две-три затяжки, Шатров говорит:
– Десант высадят. Москва уже распорядилась. Но на большую поддержку рассчитывать не будем: в районе Барвенкова и Лозовой гитлеровцы перешли в наступление, продвигаются в сторону Ростова.
Кирилл протискивается вперед. Топчется на одном месте и робко спрашивает:
– Что же будем делать?
Подполковник с силой мнет пальцами окурок.
– Драться, товарищ красноармеец. Драться, - повторяет он.
– Драться вот так, как они, - показывает Шатров на нас.
– Эти ребята заслуживают глубокого уважения. Спасибо вам, товарищи, за спасение знамени._ И, поднявшись, продолжает: - Враг не может все время наступать. Сил у него на это не хватит. Придет время - истощится, сгорит он на нашей земле, как дрова, брошенные в топку... Я приказываю всем драться до последней возможности, не терять боевой дух, с паникерами и
Никто еще определенно не знает, какое количество людей находится под землей: одни говорят - несколько тысяч, другие исчисляют сотнями. Пока трудно определить: катакомбы - это множество галерей и отсеков, бойцы рассеялись по ним мелкими группами и в одиночку. Гитлеровцы уже блокировали большинство выходов.
Стоит тишина, доносятся лишь отдельные выстрелы. Шатров разговаривает с Правдиным.
– Надо навести порядок, - слышу голос подполковника, - сформировать роты, назначить командиров.
– Может быть, лучше утром ударить по немцам с тыла, прорваться к своим?
– Это было бы хорошо, - соглашается Шатров.
– Но надо поднять на это людей, повести их за собой...
– Я попробую организовать прорыв. Уверяю вас, товарищ подполковник, бойцы пойдут за мной, - убежденно говорит Правдин.
Слышу шепоток справа:
– Говорят, какой-то боец, по фамилии не то Муха, не то Мошкин, сказывал, что этот самый Шапкин выкрал секретные документы и передал немцам. Они разгадали нашу оборону и саданули...
– Врешь, - возражает кто-то в ответ.
– Чего же мне врать. Что слышал, о том и говорю.
– Нет, братцы, я слышал другое. Вроде бы между командующим фронтом и представителем Ставки не было никакого ладу. Он называл командующего оборонцем и ругал всех, кто укреплял позиции. А командующий кричал на него. Куда ты, говорит, рвешься, фронт не готов для наступления. И вот вам результат.
– Загнул, Семен! Не может быть, чтобы такие большие люди не ладили между собой. Во всем, конечно, виноват Шапкин.
– Дурак ты, товарищ сапер.
– А ты умница, тогда скажи, почему немцы так сильно поколотили нас? Молчишь! А я хочу знать.
– А потому, что ты, сукин сын, плохо ставил мины.
– Да ведь не приказывали их ставить. Говорили, завтра будем наступать. И каждый день так. Неужто саперы виноваты, ребята?! Что он говорит! Да я готов был круглые сутки ставить мины под огнем, под бомбежкой!
Спор между бойцами идет до рассвета. "Кто, почему, как могло случиться?" - наверное, еще долго будут мучить людей эти вопросы.
...Утром гитлеровцы обрушивают на катакомбы шквал огня. Укрываемся в отсеках, за штабелями обработанных камней. Несколько снарядов попадают внутрь катакомб. Осколком в щепы разносит рацию. Вздрогнув, схватился за бок Шатров. К нему подбегает Правдив, берет на руки.
– Атакуйте...
Судорожно вздрогнув, Шатров умирает.
Хороним подполковника в отсеке. На могиле оставляем фанерный щит с надписью: "Подполковник Шатров Иван Маркелович - организатор обороны Аджимушкайских катакомб".