Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах
Шрифт:
– И Харон очень озадачился, – косинка в его глаза вернулись. – Придумалось что-то?
– Тебя проводят, – я кивнул Горгире, возникшей в дверях в ответ на мысленный зов. – Скажешь ей, что ведешь к матери.
– А на деле?
– И на деле.
– Что еще сказать?
– Что хочешь. Только добавь,
– Еще пожелания?
– Можешь не торопиться.
– Сделаю, - сметливый племянник встал и твердым шагом, не думая даже прибегать к помощи сандалий, покинул зал. Проводив его взглядом, я глянул в левый угол.
«Слышал?»
«Хс-с-с, сложно…»
«Аксалафа сюда. Быстрее».
Раздался шипящий смешок, и Гелло исчез в другом дверном проеме.
Вскоре арена для заключительной схватки была готова. Я обдумал свои ходы, я подстраховался во всем – и теперь отмерял последние секунды, сидя среди мрамора и серебра в беседке в саду самоцветов. Секунды отмерялись струями воды, стекавшей по окрестным скалам.
«Если бы она приняла что-нибудь… от тебя…»
Пальцы поворачивали половинку спелого плода граната – моего символа. Цвет крови и форма слез – ах, какое сочетание…
Бой нужно заканчивать внезапным ударом – когда противник полагает, что ты уже побежден. Все равно она не смогла бы уйти из мира, не доложившись мне напоследок.
– Я ухожу, – сказала она еще с порога, гордо вскидывая голову, и медь волос заиграла в отсветах факелов.
– Знаю, – отозвался я, любуясь этими бликами.
– И ничего не скажешь напоследок?
– До скорого свидания.
– А с чего ты взял, что я собираюсь сюда возвращаться, – злорадно, – дядюшка?
Плод граната замедлил вращение в моих пальцах.
– Потому что думаю, что между браком со мною и позором ты выберешь первое. После того, как я взял тебя, после того, как была моей столько месяцев – ты хочешь сказать, что признаешь не брак, а бесчестие?
– Здесь была Лисса-безумие? – она слегка усмехнулась, но губы дрожали: я был убедителен. – Ты меня не коснулся!
– Нет, – я поднялся и в несколько шагов оказался с ней рядом, она сжалась, но не попыталась сбежать. – Нет. Ты была обесчещена мною в день своего похищения, и потом владыка подземного мира еще не раз брал то, что его по праву. Кто поверит в обратное? Кто поверит, что за полгода я не притронулся к своему ни разу?
Она поняла и побледнела, но теперь уже не как статуя – это была бледность испуга.
Никто. Кроме, может быть, Гестии: лишь она в состоянии упомнить, что я когда-то сидел,
Я обнял ее за плечи и наклонился к ее уху.
– Знаешь, что такое молва? Я могу описать тебе. Они пересчитают все позы, в которых ты была со мной. Они расскажут, о чем ты кричала в первый раз и в последний. И каждое твое слово, когда ты будешь уверять, что не зря носишь свое имя[1], будет подстегивать их фантазию. В конце концов ты сама убедишься, что так оно и было, и сбежишь под землю от излишних подробностей.
Замолчал. Слова, как всегда, дались непросто. Она задыхалась, глядя на меня неверящими глазами – со стыдом, детским вызовом, бессильной яростью. Прежнего льда не было и в помине. Я отыграл разом все потерянные позиции.
– Я не верю тебе, – прошептала наконец. – А даже если и так – лучше позор. Ты лжешь. Что бы ни говорили – я буду знать, что чиста, а ты станешь Аидом-насильником, незадачливым похитителем, который не смог удержать женщину…
– Может, так, – сказал я, обнимая ее крепче. Ее последняя ошибка: нужно было бежать, когда я только поднялся со своего места. – Я ведь так и не поцеловал тебя по-настоящему, Кора. Подаришь мне это на прощание?
Она рванулась, но я уже нашел губами ее губы, прижал ее к стене, одной рукой обнимая за талию, второй – пресекая попытки меня оттолкнуть. Весь жар, который мне доступен, все пламя, все, от чего я сходил с ума месяцами – в один поцелуй, так, что на несколько секунд она перестала помнить, где она и что происходит, так, что она не сразу заметила, как между наших губ проскользнули несколько гранатовых зерен, заметила с опозданием, вздрогнула под моими руками… Я отпустил ее немного погодя, чтобы она могла вдохнуть, чтобы маленькие предательские зернышки были проглочены вместе с воздухом.
Я не ошибся в расчетах.
По ее губам тек гранатовый сок – сладкий. Она тронула капельку и недоуменно посмотрела на палец, испачканный алым. Губы у нее тоже были слишком алыми – не понять, от чего.
Подняла глаза на меня – полные слез и детской обиды.
– Я тебя ненавижу, – голос был девическим, ломающимся.
– Ничего, – шепнул я, не размыкая объятий. – Это со многими так. Ты будешь моей женой.
Она вздрогнула, но подавила рыдания. Шепот был чуть слышным, но он был.
– Я буду твоей женой, Аид Безжалостный.
Когда я ее отпустил, у меня было такое чувство, что Титаномахию выиграть легче.
[1] Кора – «дева»
Сказание 8. О подарках к свадьбе
Ах, мне бы сказку про любовь до гроба,в которой счастливы любой и оба.Но в этом царствии уютпосмертный,стихи о страсти не поют,поэты.