Анатомия «кремлевского дела»
Шрифт:
Мой брат мне рассказывал, что он редактировал книгу, по содержанию которой его обвинили в троцкизме [762] .
Речь шла о книге Г. И. Сафарова “Очерки истории Китая”. Совсем недавно, 10 марта 1935 года, на заседании парткома ИККИ Скалова обвинили в том, что он, редактируя эту “контрреволюционную” книгу, не выступил публично с ее критикой (по итогам заседания решено было исключить Скалова из ВКП(б). Но ведь до ареста Сафарова это было бы неуместно. Поэтому Георгий Борисович, увидев при редактировании “подозрительные” формулировки, предпочел предупредить о них Сафарова кулуарно, и тот, как позже утверждал Скалов, эти формулировки исправил. Ну, кое-что Георгий Борисович, может быть, и проглядел, но с кем не бывает. Но не знал же он, что Сафарова арестуют в связи
762
Там же. Л. 63.
Сафаров написал книгу об истории Китая. Там в главе о Уханьской революции Сафаров очень громкими словами ругал Троцкого, очень резко выступал против троцкистской оценки, но в то же самое время он сам давал такую оценку уханьскому правительству, что вся политика Коминтерна становилась не только непонятной, но представлялась ошибочной. Я тогда об этом месте в книге Сафарова говорил некоторым товарищам. Я тогда не называл эту установку троцкистской, но, по существу, я так ее назвал. Я говорил об этом с Мифом и Куусиненом. Тем не менее я пропустил это место Сафарова, я ему указал, он согласился, что это место неудачное, что это следует исправить. Я не довел об этом до сведения партийной организации. Я думал, что это было случайной ошибкой, ибо в других местах этой работы были правильные антитроцкистские установки [763] .
763
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 199. Д. 6858. Л. 167.
Чекистов, однако, не очень интересовали эти подробности, как, впрочем, и фигура Сафарова, который, находясь в тюрьме, за время следствия по делу “Московского центра” превратился в ярого пособника “органов” и настрочил доносы более чем на сто человек, добившись в итоге послабления и получив мягкий приговор ОСО (2 года ссылки). Проще было связать Скалова с Л. И. Мадьяром. Поэтому рыцари плаща и кинжала стали добиваться и добились от Надежды показаний о том, что свои неприятности Скалов связывал именно с Мадьяром.
Брат мне рассказывал, что он имел с Мадьяром разговор, во время которого Мадьяр ему сообщил, что Зиновьев рассчитывает когда-нибудь вернуться к руководству партии. Брат мне говорил, что в ячейку он об этом сообщил только после того, как Мадьяр был арестован, и что его теперь обвиняют в том, что он скрыл содержание этого разговора… Брат мне еще рассказывал, что тогда же Мадьяр ему говорил, что в связи с прокатившейся на Западе волной террора не исключена возможность попыток совершения террористических актов в отношении вождей партии и правительства. Тогда же он сказал, что террористы могут попытаться совершить покушение в тот момент, когда на Красной площади собирается все руководство партии и правительства [764] .
764
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 64.
Разговор с Мадьяром действительно имел место, и не совсем понятно, зачем Скалов вообще стал рассказывать о нем публично (неужто хотел помочь утопить Мадьяра? или сам Мадьяр где-то проговорился?). Следует также учесть, что чекисты, как всегда, изрядно привирали в своих протоколах для утяжеления “вины” Скалова – на самом деле тот как минимум дважды рассказывал о разговоре с Мадьяром еще до ареста последнего – 26 (или 27) декабря 1934 года на партгруппе Романского лендерсекретариата и 28 декабря на вышеупомянутом общем закрытом собрании парторганизации ИККИ (где присутствовал и выступал и сам Мадьяр).
Как и ожидалось, следователи перешли к вопросам о Мухановой. Сначала Надежда Борисовна заявила, что с Мухановой политических разговоров не вела, но, сдавшись под нажимом следователей, в конце концов призналась:
Муханова действительно была настроена озлобленно к соввласти, у нее в разговорах сквозила вражда к существующему строю. Она с восхищением рассказывала мне об исторической роли, которую сыграла в дореволюционной России русская интеллигенция, о том, что эта интеллигенция была гордостью
765
Там же. Л. 65–66.
Чекисты поинтересовались у Скаловой, при каких обстоятельствах она узнала об аресте Екатерины. После того как Скалова заметила, что сочла этот арест недоразумением, последовал вопрос:
Как вы могли считать арест Мухановой недоразумением, когда вы сами показываете, что она вам высказывала свои контрреволюционные взгляды? [766]
Можно было ответить по-разному. Например: не всех же, кто в разговорах высказывается против властей предержащих, обязательно арестовывают. Но Скалова дала ответ, отнюдь не увеличивающий правдоподобия той картины “преступной деятельности” обвиняемых, которую успело нарисовать следствие:
766
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 67.
Я считала ее неспособной на какие-либо активные действия [767] .
Тут следователи подтянули тяжелую артиллерию. Насупив брови, они сообщили Надежде Борисовне, что Муханова арестована за террор и уже показала о том, что информировала Скалову о своих враждебных намерениях. На возражения Скаловой следователи припомнили конфискованные во время обыска гранату и порох. Не слушая жалкий лепет подследственной о том, что разряженную гранату принес домой сын, а порох принадлежит мужу-охотнику, следователи давили и давили:
767
Там же.
Вы все время пытаетесь ввести следствие в заблуждение и скрываете вашу и ваших соучастников контрреволюционную деятельность. Предлагаем правдиво ответить на поставленные следствием вопросы [768] .
На этом допросе Надежде удалось каким-то образом от них отбиться. Однако троица следователей с этим мириться не собиралась. 3 апреля был оформлен еще один протокол допроса Надежды Скаловой. Неизвестно, какими методами чекистам удалось ее переубедить (хотя переубедить человека, находящегося в беспомощном положении, – не такая уж сложная задача), но она уже в самом начале допроса призналась, что в прошлый раз дала ложные показания о том, что якобы не вела с Мухановой контрреволюционных бесед. Теперь “выяснилось”, что она такие беседы вела:
768
Там же. Л. 68.
Е. К. Муханова по своим политическим убеждениям – белогвардейка. В наших беседах мы обе откровенно высказывали к.-р. взгляды, направленные против Советского государства. И я, и Муханова считали, что в Советском Союзе хорошо живется только небольшой категории населения и в первую очередь лицам, находящимся у власти. Коллективизация сельского хозяйства, по нашему мнению, обрекла часть крестьянства на голод и нищету. Мы считали, что соввласть создала в стране обстановку исключительного зажима населения; в частности, под таким углом зрения мы рассматривали введение паспортной системы. Короче говоря, мы являлись противниками всей политики советской власти и с озлоблением реагировали на ее мероприятия. Муханова утверждала, что виновником создавшегося положения в стране является Сталин, и всячески его поносила [769] .
769
Там же. Л. 157–158.