Анатомия «кремлевского дела»
Шрифт:
Самым негативным образом была охарактеризована сестра Скалова – Надежда Борисовна. Екатерина показала, что Скалова, “бывшая дворянка”, пыталась вступить в партию, получила даже статус кандидата.
Надежда Борисовна Скалова мне говорила о своей ненависти к Сталину и передавала мне со слов ее брата о наличии в Коминтерне большого количества оппозиционеров, ведущих борьбу против партии и связанных с оппозиционерами-троцкистами за границей. Она же мне заявила о необходимости убийства Сталина, утверждая, что только это может изменить положение в стране. Разговоры эти происходили между нами не раз у нее на квартире. В последний раз мы с ней беседовали незадолго до моего ареста [753] .
753
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 109. Л. 249.
Тут открывалось широкое поле деятельности для чекистов – можно
Сам Скалов был связан с оппозиционером Мадьяром. Участница организации Перельштейн мне говорила со слов жены Скалова, что Мадьяр имеет отношение к делу убийства Кирова, и Скалов опасался в связи с этим за свое положение в Коминтерне [754] .
Как зловеще звучит! Если не знать предыстории, можно подумать черт знает что: Мадьяр связан с убийством Кирова, Скалов связан с Мадьяром… Может быть, Скалов, по свойству транзитивности, связан с убийством Кирова? Разве те, кто стоит на страже государственной безопасности, могут пройти мимо подобных фактов?
754
Там же.
Дальше выяснилось, что о террористических намерениях Мухановой знали буквально все. Знала Надежда Скалова, знала бывшая соученица по университету Лидия Перельштейн, знал и Владимир Янович Головский. Головского следователи попытались изобразить одним из главных проповедников борьбы с советской властью, хотя в итоге тот “легко” отделался – пережил и 1937 год, и самого великого вождя. Подбадриваемая следователями, Муханова показала:
Наиболее подробно о терроре я говорила с Головским. Еще до моего поступления в Кремль Головский мне говорил, что нашей задачей является маскировка под советских людей, чтобы таким путем войти в доверие и проникать в наиболее интересные для контрреволюционной работы места. Первая жена Головского – Марина Николаевна Гриценко, работавшая в редакции журнала “Искусство”, разделяла эти антисоветские взгляды Головского [755] .
755
Там же. Л. 250.
Марину Гриценко, дочь художника-мариниста Николая Николаевича Гриценко (скончавшегося еще до рождения дочери в 1900 году) и Любови Павловны Третьяковой (дочери основателя Третьяковской галереи), не тронули, и она, работая в Союзе художников, дожила до 1971 года. Впрочем, ее биографы утверждают, что она за всю жизнь не выходила замуж и не имела детей. Можно с уверенностью предположить, что чекисты ее не тронули в том числе и потому, что брак с Головским не был официально зарегистрирован.
В дальнейших беседах со мной, которые происходили довольно часто, Головский мне говорил, что, поскольку целью организации является государственный переворот, надо расширить вербовку людей, преимущественно среди членов партии. Он мне рассказывал о белогвардейских организациях, которые существуют за границей и ведут террористическую борьбу против советской власти. Я с ним, в свою очередь, делилась своими террористическими настроениями [756] .
756
Там же.
Впрочем, эта сюжетная линия повисла в воздухе, а следователи в очередной раз перешли к интересовавшему их вопросу о яде, которым “террористки” якобы намеревались отравить вождя. Начались расспросы о докторе Михайлове. Мухановой очень не хотелось оговаривать Михаила Михайловича, поэтому она упорно отрицала разговоры с ним о терроре. Следователи напомнили Мухановой ими же самими выдуманный разговор с Розенфельд, в ходе которого та якобы узнала, будто Екатерина намеревается достать яд у Михайлова. Но на прошлых допросах Екатерину вынудили дать совершенно другие показания: яд должна была достать как раз Розенфельд в Лечсанупре Кремля у М. С. Металликова. Просто семь пятниц на неделе у чекистов – то одна версия, то другая! Следователи и сами запутались и решили и эту тему оставить, перейдя к дополнительным вопросам о круге знакомств Мухановой. Так в протокол попали муж Надежды Скаловой художник Леонид Воронов, и Александра Клушина, бывшая жена В. В. Куйбышева. Воронова на всякий случай арестовали вместе с Надеждой Скаловой, а судьба Клушиной неизвестна.
В тот же день допросили и брата Екатерины Константина, но о Скалове речь не заходила. Следователи Гендин и Бриччи пытались вытянуть из Константина показания о принадлежности сестры к террористической организации, но Константин сопротивлялся. Он даже несколько изменил свои показания, заявив, что террористических намерений ни у кого из собиравшихся на квартирах Ивановых и Чернозубовых не было. Если 16 марта он, например, заявил, что “Владимир Николаевич Чернозубов… буквально кипел злобой и ненавистью к советской власти, заявляя, что охотно отдал бы свою жизнь за дело борьбы с советской властью, и выражал готовность принять участие в контрреволюционном восстании”, то теперь показания стали
757
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 3.
Я признаю, что скрывал до последнего времени от следствия подлинный характер этих сборищ [в квартирах Чернозубовых и Ивановых. – В. К.]. Мы представляли собой белогвардейскую организацию, обсуждавшую и намечавшую методы борьбы с советской властью. Нас объединяла общность антисоветских взглядов и враждебное отношение к советской власти. О составе участников этой организации я уже говорил на допросе от 16-го марта [758] .
758
Там же. Л. 4.
Признал Константин, что в состав организации был введен Екатериной Мухановой в 1929 году, однако поспешил добавить, что с 1931 года от деятельности организации отошел в связи с женитьбой.
На допросе в этот день, 28 марта, побывала, как уже говорилось, и Галина Иванова. В числе прочего Люшков и Каган спросили ее о “связи” с Г. Б. Скаловым и Н. Б. Скаловой. Галина Мариановна ответила:
Скаловых я знаю около десяти лет. Надежду Борисовну я знаю довольно близко. Мы бывали друг у друга [759] .
759
Там же. Л. 21.
К этому она смогла добавить лишь то, что Скалова была кандидатом в члены партии. Ничего предосудительного о ней сообщить не пожелала.
102
После того как показания были получены, в чекистском ведомстве выписали ордера на арест Георгия и Надежды Скаловых. Спасти Георгия Борисовича и его сестру от страшной участи уже никто не мог – их земляк, член Политбюро В. В. Куйбышев, под началом которого Скалов когда-то работал в Туркестане и к которому он теоретически мог бы обратиться за помощью, как назло, совсем недавно отправился в мир иной. За Скаловыми пришли 29 марта 1935 года. Датированный этим днем “протокол обыска и выемки” вещдоков из квартиры Скалова в коминтерновской гостинице “Люкс” сохранился в его коминтерновском личном деле. Оперуполномоченный СПО Глаголев при обыске изъял орден Красного Знамени, записную книжку и “3 коробки с негативом”. Кроме того, изъяты были книги (Зиновьева и Троцкого), документы (стенографический отчет какого-то заседания) и издания на иностранных языках, а также топографические карты Москвы и области с грифом “секретно” и полевой бинокль [760] . В квартире Надежды Скаловой улов оказался поменьше, но и посерьезнее – в дополнение к нескольким письмам от мужа чекисты изъяли разряженную гранату и банку с порохом [761] . Скаловых доставили на Лубянку, и первой решили допросить Надежду Борисовну. 39-летняя Надежда до 1917 года училась на Бестужевских курсах в Петербурге. Судя по протоколу допроса, в 1919 году она вместе с братом отправилась в туркестанскую экспедицию и оказалась в Ташкенте. А на момент ареста жила и работала в Москве, в редакции журнала “Литературное наследство”. Как уже говорилось, она была замужем за художником Леонидом Вороновым и имела 16-летнего сына-школьника, возможно от первого брака – бывший муж Надежды эмигрировал и ныне жил за рубежом.
760
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65а. Д. 4569. Л. 123.
761
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 67.
К допросу Надежды Скаловой 31 марта 1935 года были привлечены лучшие силы СПО – сам начальник отдела Георгий Молчанов, его заместитель Генрих Люшков и ударник чекистского труда Моисей Каган. У Надежды быстро выяснили круг знакомств, в который, разумеется, входили брат бывшей жены Скалова Ксении – будущий нобелевский лауреат Н. Н. Семенов, братья-“белогвардейцы” Александр и Петр Сидоровы (Петр был первым мужем Ксении), бывший одноклассник Георгия Борисовича и сосед по квартире в Армянском переулке А. А. Гардин-Гейер, а также Екатерина и Константин Мухановы, Лидия Перельштейн, Галина Иванова, Чернозубовы и Рудневы. Однако Надежда сумела притвориться человеком нелюбопытным, заявив, что о политических взглядах этих людей, и даже своего брата, ей ничего не известно. Но ей все же пришлось пересказать разговоры с братом, который делился с нею неприятностями по работе – да и как не поделиться, когда любому было понятно, чем все может закончиться!