Анатомия «кремлевского дела»
Шрифт:
Надежда объяснила следователям, что на предыдущем допросе скрыла все это от следствия, боясь ответственности (теперь, посидев пару дней в тюремной камере, видимо, привыкла к своему положению и бояться перестала). Чекисты спросили ее о муже. Как ни подавлена была Надежда, она все же не готова была с ходу донести на супруга и заявила, что тот-де – человек аполитичный. Но чекисты предъявили ей изъятые во время обыска личные письма, в которых муж “откровенно высказывал свои контрреволюционные взгляды”, и Надежда вынуждена была признать, что опять солгала:
Да, предъявленные мне письма свидетельствуют о том, что Воронов контрреволюционно настроен… Его контрреволюционные убеждения мне известны также из ряда бесед, которые я с ним вела [770] .
Допрос продолжился, и через некоторое время следователи вернулись к вопросам о терроре. И опять Надежде пришлось опровергать предыдущие показания:
В своих показаниях от 31/III я отрицала, что Муханова меня осведомляла о своих террористических настроениях. В действительности же дело происходило следующим образом. После убийства Кирова Екатерина Муханова имела со мной разговор у меня на квартире об этом событии. В этом разговоре Муханова заявила, что только убийство
770
Там же. Л. 159.
771
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 161.
Так что ж тут возразишь, если Муханова была кругом права!
В конце допроса Надежда рассказала о том, что было после того, как она узнала об аресте Мухановой.
После ареста Ек. Мухановой я встретилась с Галиной Марьяновной Ивановой, которая сказала мне следующее: “Катюша накануне ареста приходила ко мне и очень тревожно была настроена. Она опасалась своего ареста”. В дальнейшей беседе Иванова мне сообщила, что Катя Муханова ожидала своего ареста в связи с арестом ее сослуживицы по Кремлю Н. А. Розенфельд (жены брата Каменева) и сына последней. Из разговора с Ивановой я сделала заключение, что Муханова была связана в своей контрреволюционной деятельности с Ниной Розенфельд [772] .
772
Там же. Л. 163.
После этого настало время для оформления протокола допроса самого Георгия Борисовича Скалова.
103
Всем ходом предыдущих событий Скалов был в какой-то мере подготовлен к тому, что произошло на допросе. Еще в 1933 году на партийной чистке в ИККИ Скалов рассказал однопартийцам о своем меньшевистском прошлом, об участии в вооруженной борьбе с большевиками осенью 1917-го и во время ижевского восстания [773] . С тех пор он находился под подозрением, хотя внешне это до поры до времени никак не проявлялось. Наоборот, его восхождение по карьерной лестнице продолжилось, хотя и медленно, и в конце концов в 1934 году он занял пост заведующего лендерсекретариатом (в 1933-м во время прохождения чистки он числился лишь “временно исполняющим дела”). Но стоило политической ситуации в стране измениться, и все подозрения мгновенно вышли наружу. Скалов думал, что он играет важную роль в советской политике, занимаясь подготовкой революций в странах Латинской Америки (в первую очередь в Бразилии). Но руководство отнюдь не считало его незаменимым и с готовностью пожертвовало им по прихоти НКВД. В принципе, при удачном раскладе Скалов мог бы дотянуть на своем посту до конца 1936-го или даже начала 1937 года, но чекисты решили усилить “группу белогвардейцев”, придуманную ими во время следствия по “кремлевскому делу”, а Георгий Борисович оказался чрезвычайно подходящим кандидатом на роль “заговорщика”.
773
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 65а. Д. 4569. Л. 145–160.
До 1935 года Скалов дважды побывал в неволе. Первый раз его арестовала ВЧК как меньшевика и члена Бюро защиты Учредительного собрания. Георгий Борисович был заключен в Петропавловскую крепость, где провел около месяца. Второй раз его, уже политработника РККА, арестовали в конце марта 1919 года, когда он готовился выехать в Туркестан. Арест был ошибкой, его приняли за другого, но пришлось просидеть недели две. Вскоре после второго ареста Скалов вступил в ВКП(б), и больше его уже не арестовывали (он даже сам в 1921 году недолго пробыл председателем Туркестанской ЧК). Но опыт прежних застенков ему ничего не дал. Публичная проработка в Коминтерне, исключение из партии, изгнание с работы и ожидание ареста сломили волю Скалова – он прекрасно понимал, что дела его сейчас куда хуже, чем в прошлые разы, и был не в силах оказать сопротивление следствию. А следователи хорошо подготовились; только что грозная троица – Молчанов, Люшков и Каган – дважды допросила его сестру. Была избрана беспроигрышная тактика – давить на тщательно скрываемое прошлое, чтобы вызвать у допрашиваемого чувство вины за обман родной советской власти. Следователи прошлись по всей ранней биографии Георгия Борисовича, обвиняя его в сокрытии неудобных фактов даже в тех случаях, когда ничего подобного не было; например, инкриминировали Скалову сокрытие меньшевистского прошлого и борьбы против советской власти на чистке 1933 года, хотя стенограмма чистки чекистам была доступна и черным по белому все эти факты отражала – к тому же после чистки Скалов по требованию начальства их изложил еще и письменно. Тем не менее из протокола допроса от 4 апреля 1935 года следует, что Скалов даже не пытался возражать чекистам: мол, да, “сознательно скрыл”. Чекисты нагло поинтересовались: с какой целью? И Георгий Борисович ответил: “Если бы я об этом сказал на чистке, я был бы исключен из партии” [774] . Не верится, что Скалов сам произнес эти слова, полностью противоречившие действительности. А чекистам нужно было зафиксировать это признание для последующего умозаключения:
774
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 188.
Значит, вы продолжали обманывать партию и в 1933 году? [775]
И морально сломленный Георгий Борисович Скалов ответил: “Да, это так”.
Ну, от обмана партии до контрреволюции – один шаг.
И чекисты сочли, что этот шаг был сделан еще в 1923 году. В то время Георгия Борисовича ненадолго назначили ректором Института востоковедения (Армянский пер., 2), где предстояло развернуть подготовку будущих советских шпионов. По доброте душевной Скалов в предоставленной ему от института служебной пятикомнатной квартире разместил, как мы знаем, родственников и знакомых: кроме его матери и сестры Надежды с ребенком там жили студентки-подруги
775
Там же.
Вы их не только приютили у себя в Москве, но и устроили на работу. По нашим данным, белогвардеец Гейер у вас в институте даже политэкономию преподавал [776] .
О ужас! Скольких же будущих советских шпионов мог этот Гейер совратить с пути истинного! Нет прощения и Скалову, который, кстати, и сам хитростью пролез в партию, скрыв свою реальную биографию. Проклятый обманщик и предатель, возмущались следователи. Да, соглашался Скалов. Но это еще не все, стучали кулаком по столу следователи, вы и в дальнейшем совершали контрреволюционные преступления! Да, это так, вздыхал Скалов. Будучи командирован в Китай в качестве военного советника, я познакомился с оппозиционерами Л. И. Мадьяром и С. Тархановым и вел с ними контрреволюционные беседы, а также симпатизировал находящемуся тогда в Пекине Г. И. Сафарову. А уже работая в Коминтерне, продолжал Георгий Борисович, я, редактируя книгу Сафарова о Китае, нашел там антисталинские формулировки и рассказал о них Мадьяру для передачи Сафарову – пусть, мол, тот потихоньку их изменит, чтобы не поднимать шума… Вот тогда Мадьяр и понял, что Скалову можно доверять, и это “дало ему повод” вести с Георгием Борисовичем тот самый “крамольный” разговор на Красной площади о возможности покушения на вождей, расположившихся на трибуне Мавзолея. А так как после обсуждения этой темы Скалов с Мадьяром перешли к оценке возможности возвращения Г. Е. Зиновьева к руководству партией, чекистам ничего не оставалось, как усмотреть здесь самые что ни на есть террористические намерения. И неважно, что собеседники, с одной стороны, опасались покушения на вождей, а с другой – не верили в его осуществимость; неважно, что в разговоре о Зиновьеве Мадьяр утверждал, что возвращение Григория Евсеевича к руководству совершенно невозможно, – чекисты (а до них бывшие коллеги Скалова на партсобрании) вывернули содержание разговора наизнанку и представили дело так, будто Скалов и Мадьяр обсуждали возможность замены Сталина на Зиновьева в результате теракта. Чекистский протокол допроса зафиксировал показание Скалова:
776
Там же. Л. 190.
В этой беседе Мадьяр фактически свел задачи зиновьевцев к необходимости борьбы со Сталиным всеми средствами вплоть до террора [777] .
И вот теперь настало время вернуться к контрреволюционной группе белогвардейцев. Решив, что терять уже нечего, Скалов приступил к повествованию, которое под рукой опытного следователя приобретало нужные интонации:
Я уже показывал, что в 1923 году я был связан с группой белогвардейцев, этих своих связей я не порвал до последнего времени. Первый период пребывания этой группы в Москве после 1923 года был периодом легализации участников этой группы (подыскание работы, устройство на учебу, ассимиляция людей в Москве). В дальнейшем постепенное обрастание этой группы новыми связями среди контрреволюционных элементов, сборища участников группы привели к тому, что образовалось несколько связанных между собою групп, составивших контрреволюционную белогвардейскую организацию. В нее входили следующие группы:
1) группа Екатерины Мухановой, которая в Кремле была связана с контрреволюционно настроенной Н. А. Розенфельд, женой брата Каменева.
2) Группа в ЦАГИ, в нее входил Александр Иванович Сидоров, поддерживавший связь с инженером ЦАГИ Александровым и его окружением.
Группу Мухановой в Кремле и группу ЦАГИ связывала моя сестра Надежда Скалова.
3) Группа белогвардейцев, связанная с Галиной Ивановой; из ее участников я знаю братьев Чернозубовых, бывших белых офицеров; я лично знаком только с Владимиром Чернозубовым и его женой Людмилой.
С этой группой поддерживал связь брат Екатерины Мухановой – Константин.
Кроме того, моя сестра Надежда Скалова поддерживала связь с женой расстрелянного Зальманова и Татьяной Дерюжинской [778] .
777
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 110. Л. 196.
778
Там же. Л. 196–197.
О Лидии Ивановне Зальмановой позже (16 апреля) покажет на допросе Муханова:
Л. И. Зальманова – массажистка, проживает по ул. Воровского. Ее первый муж расстрелян в 1923 г. Сын ее Юрий осужден на три года в 1932 году за к.-р. деятельность. Сама Зальманова настроена антисоветски, возмущается зажимом в стране, жаловалась на то, что при советской власти тяжело жить. Меня познакомила с Зальмановой Скалова Надежда Борисовна… которая с ней дружила. Один раз я на квартире Зальмановой была вместе со Скаловой и Н. А. Розенфельд [779] .
779
РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 111. Л. 86–87.
Упомянутый инженер ЦАГИ В. Л. Александров (1894 года рождения) тоже впервые был назван Екатериной Мухановой на допросе 28 марта 1935 года. Судя по его официальной биографии, он был арестован “органами” в 1938 году, но уцелел, работал в “туполевской” шарашке и в 1941-м был освобожден. Александров пережил Сталина и умер в 1962 году.
Что касается Татьяны Александровны Дерюжинской (экономиста по образованию, работавшей в тресте “Геологоразведка”), то дополнительных сведений о ней разыскать пока что не удалось. Ни Дерюжинская, ни Зальманова в число фигурантов “кремлевского дела” не включались.