Андрей Кончаловский. Никто не знает...
Шрифт:
«Мы не знаем, что там, за чертой смерти. Для человека, как я, сомневающегося, не
имеющего непоколебимой религиозной убежденности, черта самая страшная. От нее никуда не
уйти. Ее нельзя отменить. Нельзя о ней забыть. Но, может быть, можно попытаться преодолеть?
Как? Энергией творчества… Оставить после себя что-то, что «прах переживет и тленья
убежит». Хорошо бы на века, но и на десятилетие — тоже ничего. Что оставить?..»
2
Юношескую любовь
не пришла очередь детей киношников, среди которых и оказалась девушка, похожая на
американскую кинозвезду Ширли Маклейн.
Конец 1972 года. Девушка сидит в кабинете Андрея на «Мосфильме» и слушает его
рассказ о будущей картине. Потом еще встреча — она уже читает текст роли. Наконец, пробы,
которые накладываются на время обострения отношений между Андреем и Вивиан. Он просит
своих помощников не подзывать его к телефону, когда звонит супруга.
Девятнадцатилетняя Лена Коренева, дочь известного кинорежиссера, сразу угадала не
только соотношение сил — своих и обратившего на нее внимание Кончаловского, но и
судьбоносность происходящего. «Мне ничего не оставалось делать — только слушать и ждать,
наблюдать, как разворачивается написанная кем-то заранее история моего будущего», — писала
в своем мемуарном романе актриса.
Для Елены первый приход в дом Кончаловского был сопоставим с посещением музея
культурных ценностей, а его речи казались невероятными, уносившими в какие-то
фантастические дали. Даже в позднейшем ее пересказе чувствуется завораживающая магия
происходившего. Она отмечает в Андрее «что-то мюнхгаузеновское — в глобальном масштабе
его планов, только с той разницей, что он мог действительно поехать и во Францию, и в
Италию, в Америку… Дерзость его намерений передавалась слушателям, тем, кто оказывался в
данный момент возле него».
Кончаловский — просветитель по натуре. Он, как признавался и сам, не упускал
возможности образовательно-воспитательного воздействия на своих спутниц. Елена была
благодатным в этом смысле материалом и, надо сказать, многое восприняла из его учения.
Одним из первых «воспитательных» актов было вручение брошюры под названием «Восток и
Запад», отражающей тогдашние увлечения Андрея восточной философией, в частности
дзэн-буддизмом. Но в тот момент голова девушки кружилась вовсе не от интеллектуальных
нагрузок, а от того, что обложка брошюры была пропитана ароматом его парфюма — «пьяный
горьковатый вкус восточных благовоний». На особую роль волнующих запахов в их
отношениях с Андреем обращали внимание и другие женщины. Актриса Ирина Бразговка через
много лет
терпкий, ни на что не похожий. Я никак не могла понять, что это пахнет, пока однажды не
Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»
120
обнаружила на столе маленькую бутылочку без этикетки. Когда стало ясно, что он вот-вот уедет,
я эту бутылочку украла… Этот запах — единственное, что возвращает меня в те дни…»
В образовательную программу для Кореневой входило не только ознакомление с
фильмами, фотоальбомами, живописью и музыкальными произведениями. Но также и
рекомендации по здоровому питанию, тем более что у него недавно открылась язва и теперь он
вынужден был сидеть на специальной диете. Кончаловский приучил юную актрису к
сыроедению и вегетарианству.
В 1974-м они отдыхают в Коктебеле. Это был разгар увлечения здоровым образом жизни:
разгрузочные дни, йога, традиционная трусца по утрам, нетрадиционное спанье на досках.
Глядя на своего учителя, девушка постепенно втягивалась в спартанский режим. Вскоре даже
внешне стала походить на него: «внезапный оскал улыбки из-под темных очков, при кажущейся
вальяжности — сдержанность и целомудрие в манерах; подчеркнутая особость поведения в
любом из имеющихся коллективов».
Внимание как к собственному здоровью, так и к здоровью всех вокруг — было и остается
особым пунктиком Андрея, поскольку он верен установке «любить себя», иными словами,
любить ту жизнь, которая именно через него, через конкретного человека являет свою
неповторимость. Вегетарианством он в те дни, когда я пишу это, уже не злоупотребляет, но
питаться старается осознанно. Сказывается, ко всему прочему, здоровый эгоизм человека,
организованного страхом смерти, старости.
Культивируемый Кончаловским, этот «жизнеспасительный» эгоизм иногда становится
предметом иронической и даже саркастически злой оценки со стороны. Легкая ирония
чувствуется и в повествовании любившей его женщины. Иные же его и вовсе не щадили.
Известный писатель, сценарист Юрий Нагибин, соавтор Кончаловского по сценарию о
Рахманинове «Белая сирень», человек, о котором Андрей всегда отзывался с уважением, в своем
«Дневнике» довольно резко поминал знакомца, в том числе и его, как казалось писателю,
мнимое вегетарианство.
Сказалось не столько отношение Юрия Марковича к самому его соавтору по сценарию,
сколько нелюбовь к родителю Андрея. Вот и в обаянии Андрону не откажешь, записывает