Баррикады на Пресне. Повесть о Зиновии Литвине-Седом

Таурин Франц Николаевич

Неизвестно, удалось ли вахмистру со своими стражниками догнать двух убегавших «злоумышленников», но во «Фруктовую торговлю» он заявился только во втором часу дня, усталый, встрепанный и злой.

Геворк Саркисович, веселый и радушный, выставил «дорогим гостям» бутылку «господского» вина и просторный поднос с отборными яблоками и грушами.

— По казенному делу, — возразил было вахмистр. — Обыск!

— Я не убегу и магазин не убежит, — убедительно сказал старший приказчик. — Прошу дорогих гостей: выпейте, закусите, отдохните. Потом,

с богом, за работу. «Дорогие гости» так и поступили. Выпили и закусили. Но отдыхать не стали. Обыск сделали исправно, во все уголки заглянули. И ларь потрогали, но с места не сдвинули: заполненный доверху, он словно пристыл к полу.

— Не обессудьте, служба, — сказал, как бы извиняясь, вахмистр перед уходом.

— Разве мы не понимаем, — успокоил его Геворк Саркисович. — Мы очень хорошо понимаем. Государственная служба. — Уважительно поклонился и добавил: — Заходите, гостями будете.

Распорядился помощнику, тот быстро сходил в кладовую и принес большую жестяную коробку, покрытую китайскими иероглифами. И перед тем как отпустить «дорогих гостей», старший приказчик презентовал каждому стражнику по четвертьфунтовой пачке китайского чая.

А вахмистру — две.

История о том, как Зиновий отвел беду от подпольной типографии, стала известна Марии и окончательно развеяла ее подозрения.

5

Зиновий не только разносил листовки, он, не теряя попусту ни одного дня и часу, упорно учился. Посещал воскресную школу для рабочих и, самое главное, кружок, который вел рабочий, металлист Лавров.

Собственно, Лавров был скорее старостой группы. Он выбирал помещение для занятий — как правило, больше двух-трех занятий подряд в одном месте не проводили, — » оповещал слушателей, обеспечивал прикрытие. То есть припасал самовар, чашки, блюдца, чай, сахар, нехитрую закуску, так как обычно занятия кружка проводились под видом праздничного чаепития.

Проводили занятия люди пришлые, большей частью рабочим незнакомые. Каждый раз, когда приходил новый «учитель» (так называли их слушатели в разговорах между собой), Лавров обстоятельно представлял его, подробно поясняя, кто такой, давно ли «пошел в революцию», каким преследованиям властей подвергался и так далее.

А если по какой-либо причине «учитель» не приходил, Лавров сам проводил занятие. Начинал он с того, что рассказывал обо всех наиболее примечательных событиях истекшей недели на окрестных фабриках и заводах.

На Генераторном заводе уволили восьмерых рабочих, которые вывезли из цеха на тачке мастера — матерщинника и рукосуя. На заводе Гужона сталевары пригрозили остудить мартен, начальство вызвало полицию, арестовали шесть человек. На заводе Бари в Симоновской слободке мастер приставал к молодым работницам, мастеру напялили на голову мешок и крепко побили, приезжала полиция, пока не дознались. На Газовом заводе рабочие-токари потребовали повысить расценки.

Заканчивал свое выступление Лавров всегда одним и тем же призывом: «Надо делать революцию».

Приходящие учителя не ограничивались одними

призывами. Они старались объяснить слушателям, в чем корень всех бед народных, почему доля рабочего человека столь тяжела.

Занятия каждый строил по-своему. Один ограничивался лекцией с последующими ответами на вопросы. Другой перебивал свою лекцию вопросами к слушателям. Третий меньше говорил сам, а старался завязать живую беседу.

Зиновию, да и всем остальным слушателям, надолго и накрепко запомнилась одна такая беседа.

«Учитель» в первый раз пришел на занятия. Лавров представил его как Семена Семеныча. Конечно, все понимали, что это не имя, а подпольная кличка, но Зиновию почему-то показалось, кличка вполне подходит: был он маленький, тощенький, еще не старый, но с просторной уже лысинкой и добрыми близорукими глазами, почти все время прикрытыми дымчатыми стеклами очков в металлической оправе.

Занятие он начал с того, что задал своим слушателям вопрос: — Знаете ли вы, что такое собственность.

— Собственность — это кража! — безапелляционно заявил Зиновий.

— Всякая собственность? — уточнил Семен Cеменыч.

— Всякая… — ответил Зиновий, уже менее уверенно.

— Так ли уж всякая? — улыбнулся Семен Семеныч. Встал из-за стола и подошел к Зиновию.

— Вот я вижу на вас новый пиджак, — сказал он Зиновию. — Где вы его взяли?

__ Купил, — ответил Зиновий.

— А деньги где взяли на покупку? — продолжал допытываться Семен Семеныч.

— Заработал.

— В качестве кого работаете?

— По слесарному и токарному делу, — ответил Зиновий

— Вот видите, — сказал Семен Семеныч, — заработали честным трудом деньги и на эти честно заработанные деньги купили себе новый пиджак. Какая же это кража?

Теперь все смотрели на Зиновия: как он выкрутится?

— Так в книжке написано…

Семен Семеныч уселся на свое место за столом и сказал очень серьезно, почти строго:

— Нельзя принимать на веру все, что в книжках написано. Книжек много, и любое явление каждая книжка объясняет по-своему. Все то, что в книжках сказано, надо проверять жизнью.

— Как же, проверишь с нашей темнотой… — возразил пожилой кочегар с Газового завода.

— Попробуем, как говорится, осветить вопрос, — сказал Семен Семеныч. — В утверждении, что собственность — кража, есть свой резон. Надо только разобраться, какая собственность? Собственность собственности — рознь…

Семен Семеныч задумался и произнес как бы про себя;

— Попытаемся изложить это попроще… — И, окинув взглядом небольшую свою аудиторию, продолжал: — Есть такое понятие: средства и орудия производства. Это заводы и фабрики со всеми станками и машинами. Как, по-вашему, для какой надобности капиталист, а попросту сказать, хозяин, строит или покупает — одним словом, приобретает фабрику или завод? Зачем?

— Вестимо зачем, — отозвался тот же кочегар с Газового. — Барыш имеет с того.

— А вы говорите, темнота! — обрадованно воскликнул Семен Семеныч. — Вы вовсе не темный человек. Вы в корень смотрите и совершенно точно назвали причину. Именно для того, чтобы барыш получить.