Базар житейской суеты. Часть 1

Теккерей Уильям Мейкпис

Старикъ Седли до страсти любилъ шутки всякого рода, и воображалъ себя первйшимъ острякомъ въ своемъ кругу; миссъ Шарпъ наивно улыбалась при каждомъ его слов, и этимъ невиннымъ средствомъ умла въ короткое время привлечь къ себ благосклонность старика. Но не одни представители дома полюбили молодую и прекрасную гостью. Ребекка оказывала глубочайшее сочувствіе къ мистриссъ Бленкиншопъ, домовой ключниц, и при каждомъ случа удивлялась необыкновенному ея искусству приготовлять малиновое варенье. Обращаясь къ чорному слуг, она величала его не иначе какъ «сэръ» или «мистеръ Самбо», и нужно было видть; съ какою

ловкостью извинялась она передъ горничной, когда по звонку колокольчика та приходила въ ея комнату. Словомъ, миссъ Шарпъ угодила всмъ, и вс были безъ ума отъ миссъ Шарпъ.

Однажды, пересматривая рисунки, привезенные Амеліей изъ пансіона. Ребекка вдругъ залилась горькими слезами, и поспшно оставила комнату. Это было въ тотъ день, когда Джозефъ Седли подкатилъ опять на своей одноколк къ родительскому дому. Амелія побжала за своей подругой, и черезъ минуту воротилась въ большомъ волненіи, узнавъ причину ея внезапной грусти.

— Отецъ ея, вы знаете, маменька, былъ у насъ въ Чизвикк рисовальнымъ учителемъ, и при взгляд на мои рисунки, она живо припомнила, какъ онъ поправлялъ ихъ. Печальныя воспоминанія для бдной сироты!

— Какая чувствительность! какое нжное сердце! воскликнула мистриссъ Седли.

— Не мшало бы ей пробыть у насъ еще недльку, сказала Амелія.

— Она демонски похожа на миссъ Кутлеръ, которую я знавалъ въ Думдум, только гораздо лучше ея; надобно сознаться, замтилъ Джозефъ Седли, бывшій свидтелемъ всей этой сцены. Софья Кутлеръ теперь вышла замужъ за лекаря артиллерійскаго полка, а то; бывало, мы того… Знаете ли; маменька? Однажды пріятель мои Квинтинъ вздумалъ держать пари…

— Мы знаемъ эту исторію, Джозефъ, сказала Амелія улыбаясь. Пересказывать нтъ надобности, а ты лучше упроси маменьку написать письмо къ какому-то сэру Кроли, чтобъ онъ не торопился брать отъ насъ Ребекку.

— Что это за Кроли? Сынъ его не служилъ ли у насъ въ Индіи въ драгунскомъ полку? Въ такомъ случа, я съ нимъ знакомъ.

— И прекрасно, стало-быть, ты можешь написать самъ… но вотъ и Ребекка; какіе у нея заплаканные глаза!

— Мн теперь лучше, покорно васъ благодарю, сказала молодая двушка, почтительно цалуя протянутую руку мистриссъ Седли. Какъ вы вс добры ко мн! Да, вс, прибавила она съ невинной улыбкой, кром васъ, однакожь, мистеръ Джозефъ.

— Кром меня! воскликнулъ Джозефъ въ величайшемъ испуг. Великій Боже! какъ это, кром меня, миссъ Шарпъ?

— Точно такъ. Не жестоко ли было съ вашей стороны запотчивать меня этимъ ужаснымъ блюдомъ? Да, мистеръ Джозефъ, вы ко мн совсмъ не такъ добры, какъ ваша сестрица.

— Не мудрено: братъ еще не знаетъ тебя, какъ я, возразила Амелія.

— Онъ узнаетъ васъ и полюбитъ больше всхъ насъ; за это ручаюсь, сказала мистриссъ Седли.

— А пилавъ былъ превосходный, совершенно въ индійскомъ вкус, сказалъ Джой серьёзнымъ тономъ. Недоставало разв лимонной кислоты немножко; но это можетъ различить только знатокъ.

— Какъ понравились теб чили?

— Демонски-хороши. Охъ, какъ же вы заплакали, миссъ Шарпъ! воскликнулъ Джой, припоминая смшную сторону этого обстоятельства, и разражаясь внезапно громкимъ хохотомъ, который, однакожь, кончился мгновенно, безъ дальнйшихъ послдствій.

— Впередъ, надюсь, вы меня не проведете, мистеръ Джозефъ, сказала Ребекка, когда они спускались

по лстниц въ столовую; я не воображала, что мужчины такъ любятъ дурачить бдныхъ двушекъ.

— Миссъ Ребекка, клянусь, я не думалъ нанести вамъ ни малйшаго оскорбленія!

— Врю и безъ клятвы, что вы благороднйшій человкъ, мистеръ Джозефъ.

И она слегка пожала его руку своею маленькой ручкой; но тутъ же оробла и, отпрянувъ назадъ, взглянула сперва на его лицо, и потомъ на узоры на коврахъ. Сердце молодого человка забило сильную тревогу.

Это былъ уже значительный шагъ впередъ и, я знаю, нкоторыя леди готовы будутъ осудить мою нескромную героиню; но прошу припомнить еще разъ, что бдная Ребекка должна была собственными средствами устроивать свою судьбу. Если нтъ у васъ слуги, вы поневол сами метете свою комнату и чистите платье собственными руками; если у молодой красавицы нтъ маменьки, она поневол изворачивается собственными средствами, заискивая на всякой случай благосклонное вниманіе молодыхъ людей. И какъ это хорошо; что женщинамъ не суждено въ этомъ мір гораздо чаще обнаруживать надъ нами свою непосредственную власть! При другомъ порядк длъ; мы были бы ршительно беззащитны передъ ними. Пусть женщина сама обнаружитъ свою склонность и, я убжденъ, мужчина падетъ къ ея ногамъ, хотя бы она была безобразна и стара. И это я утверждаю какъ положительную истину, возведенную на степень аксіомы въ моихъ глазахъ. Итакъ поблагодаримъ судьбу за существующій порядокъ; невсты наши то же что дикіе зврки въ дремучемъ лсу. Он сами не сознаютъ своей силы. Не будь на свт тетушекъ и маменекъ, мы бы погибли невозвратно.

— Чортъ меня побери! думалъ Джозефъ, переступая за порогъ столовой, начинается опять со мной та же исторія, что въ Думдум, когда я волочился за миссъ Кутлеръ. Неужели и теперь голова моя пойдетъ кругомъ!

За столомъ миссъ Ребекка Шарпъ шутила чрезвычайно нжно, и длала весьма утонченные намеки на геройскую осанку индійского набоба. Что тутъ удивительного? Теперь она была почти какъ своя въ гостепріимной семь, и молодыя двушки любили другъ друга какъ родныя сестры. Это всегда бываетъ, когда дв незамужнія особы сходятся вмст въ одномъ дом на десять дней.

Амелія, повидимому, совершенно вошла въ планы своей подруги, и старалась усердно запутать индійского набоба. Теперь весьма кстати пришло ей въ голову давнишнее общаніе любезного братца.

— Помнишь ли, Джозефъ? сказала она, ты когда-то общалъ взять меня съ собой въ воксалъ.

— Очень помню, отвчалъ набобъ, это было въ прошлую пасху, корда ты прізжала изъ пансіона.

— Стало-быть, теперь ты можешь сдержать свое слово: мы подемъ съ Ребеккой.

— Ахъ, какъ это будетъ хорошо! воскликнула Pебекка съ дтской наивностью, хлопая своими маленькими ручками.

Но тутъ она опомнилась и, укротивъ свой восторгъ, потупила глаза въ землю.

— Сегодня я не могу, сказалъ Джозефъ.

— Ну, такъ завтра, это будетъ все-равно, возразила сестра.

— Завтра мы не обдаемъ дома, замтила мистриссъ Седли.

— Неужели ты думаешь, мой другъ, что я на старости лтъ потащусь въ воксалъ? сказалъ старикъ Седли, я бы совтовалъ и теб не думать о такихъ пустякахъ.

— Какъ же отпустить дтей однихъ? возразила скромная супруга.

— Они будутъ не одни: Джозефъ не маленькій оселъ!