Белая ворона
Шрифт:
Комитет палестинских арабов направлял к Домету посланцев. Они его уговаривали плюнуть на евреев и работать на благо своего народа. Домет объяснял им, что как раз на благо своего народа он и работает, и на этом переговоры кончались.
Очень скоро агент Шекспир сообщил, что «в Хайфе, незадолго до отбытия арабской делегации в Англию, католические и православные священники, богатые арабские землевладельцы и мусульманское духовенство обратились к делегации с наказом добиться в Лондоне: а) запрета еврейской иммиграции и б) отмены иврита как третьего официального языка Палестины после арабского и английского».
За
Миссия арабской делегации в Лондоне провалилась, а в очередном донесении Шекспира было сказано: «Среди арабов царит подавленное настроение, и они все больше склоняются к мысли, что, если не удастся с помощью англичан справиться с евреями дипломатическим путем, арабы сами разберутся с евреями с помощью силы».
Домету пришло в голову создать свою оппозиционную газету на арабском языке, и он поделился ею с мистером Томпсоном, но услышал в ответ, что у него, скромного исследователя, не то что на издание газеты — на бумагу для нее нет денег.
Азиза Домета уволили из мусульманской школы, и в Хайфе никто не хотел брать его на работу. Среди арабов Домет стал изгоем. Узнав об этом, лейтенант Брэдшоу понял, что ему надо искать нового агента.
12
Получив от Домета доверенность на постановку «Йосефа Трумпельдора», Штейн написал Вейцману, что следовало бы позаботиться о постановке пьесы Домета. На это Вейцман ответил Штейну, что в еврейском театре Вены идут переговоры о ее постановке и уже предприняты шаги по изысканию средств для поездки Домета в Европу. Поэтому Штейн написал Домету, что уже достигнута договоренность о постановке «Йосефа Трумпельдора» в венском театре и Сионистская организация хочет организовать для него лекционное турне в Вену, в Прагу и в Берлин.
Сам Домет рассчитывал сразу после турне поехать в Америку, надеясь, что и на Америку найдутся деньги. Ведь он занимается общим делом.
Услышав про Берлин, Адель запрыгала от восторга.
— Боже, наконец-то я увижусь с родителями. И Гизеллу им покажу. Ребенку уже два года, а они ее еще не видели. Как же мы успеем собраться? Нужно купить Гизелле зимнее пальтишко, нужно купить подарки. А мне? Мы с тобой будем ходить на приемы, в чем же я на них пойду? Да что приемы, когда мы едем в Берлин. В Берлин!
Адель бросилась целовать мужа и начала собирать вещи и игрушки Гизеллы.
«Если турне будет успешным, я смогу расплатиться с долгами. После увольнения из школы стыдно показаться на улице: всем задолжал. Если мне дадут на поездку приличные деньги, как-нибудь выкрутимся. Жить будем у тестя, лишнего себе не будем позволять. Глядишь, еще и на Америку сэкономим».
С этими мыслями Домет начал укладывать в чемодан рукописи новых пьес.
На следующий день он написал Штейну, что на дорожные расходы ему хватило бы фунтов восемьдесят. Вейцман велел выдать сорок.
В Праге Домету оказали теплый прием. На его лекции об арабо-еврейских взаимоотношениях пришло много евреев.
В Вене прием был несколько холоднее. Как было сказано в отчете, посланном доктору Вейцману венским филиалом Сионистской организации, «Мы намеревались организовать три лекции г-на Домета: в Вене, Линце и Зальцбурге, но дело
У вагона стояли родители Адели. Фрау Кебке рыдала на весь перрон и целовала то дочь, то внучку. Герр Кебке прижал зятя к груди с такой силой, что у Домета перехватило дыхание. Дома объятия и поцелуи стали еще горячее. Бабушка с дедушкой кудахтали над Гизеллой, она с радостными криками дергала за хвост старого кота, кот не знал, куда спрятаться — такого еще никогда не было.
На следующий день Домет нанес визит вежливости руководителям берлинского филиала Сионистской организации и был разочарован. На него смотрели с какой-то странной улыбкой и не выказывали ни малейшего желания помогать и рекламировать его лекции. Более того, эти евреи почему-то весьма скептически отнеслись к рекомендациям доктора Вейцмана. Домет пожаловался Вейцману. Вейцман написал в Берлин, но не успел он отправить письмо, как ему принесли копию конфиденциального отчета из берлинского филиала, в котором говорилось, что «господин Домет произвел на нас весьма отрицательное впечатление. Он ходит в частные дома с рекомендательным письмом д-ра Вейцмана и несправедливо жалуется на наше плохое отношение к нему».
Домет не знал, что делать. У кого просить помощи. И вдруг он вспомнил: Эйнштейн! Он наверняка знаком с Вейцманом. Не может быть, чтобы рекомендация Вейцмана для него ничего не значила. Достать адрес Эйнштейна не составило труда.
Горничная спросила Домета, как о нем доложить. Домет назвался и попросил передать профессору Эйнштейну рекомендательное письмо доктора Вейцмана.
Прочитав рекомендацию «оказать помощь нашему арабскому другу», Эйнштейн велел горничной провести гостя.
— Прошу вас, герр Домет, — Эйнштейн показал на кресло у камина. — С доктором Вейцманом мы старые друзья. И как раз в прошлом году встречались.
— В Берлине? — спросил Домет, не отрывая глаз от знаменитого ученого.
— Нет, в Тель-Авиве. Нас с женой принимал мэр, герр Дизенгоф. Как он поживает?
— Я с ним не знаком, — смутился Домет.
— Очень, очень энергичный и радушный человек, — сказал Эйнштейн.
Черные усы молодили Эйнштейна. Седые волосы были всклокочены, одет он был по-домашнему.
Поговорили о Тель-Авиве. Домет восторженно рассказал, как прекрасен этот еврейский город, как быстро он строится.
Эйнштейн рассказал, как они с Вейцманом ездили по Америке, собирая деньги на строительство Еврейского университета в Иерусалиме.
— Я тоже хотел бы поехать в Америку, — ввернул Домет, — с лекциями о сионизме.
— О сионизме? — оживился Эйнштейн, заинтригованный столь необычным арабом.
— Да, потому что сионисты хотят превратить эту землю из заброшенной окраины в европейскую страну.
— Так, так, и вы думаете, им это удастся?
— Обязательно. Арабы помогут.
— А много ли найдется таких арабов?
— Полагаю, со временем их станет много.
Домет увлекся, а Эйнштейн рассматривал арабского пропагандиста сионистской идеи. «Где только Вейцман такого нашел? И что могло привести ко мне в дом этого забавного Домета?»