Белый олень. Часть 1
Шрифт:
И посреди этих мучительных размышлений на него вдруг нашло неожиданное озарение.
Касьян живо вспомнил своего учителя, его ночные бдения, перепады настроений. И понял.
Он осознал, какое чувство вины тяготило Иринея.
Летописцы
Описывай, не мудрствуя лукаво,
Все то, чему свидетель в жизни будешь:
Войну
Угодников святые чудеса,
Пророчества и знаменья небесны.
А.С. Пушкин, “Борис Годунов”
Ле-то-пис-цы… Когда появились летописцы?
Очень, очень давно.
Был ли летописец у Темия Гремиталада? Да, разумеется. Просто книга утрачена, но она ещё найдётся.
Где могут быть летописцы? Во дворцах, в шатрах, в тесных каморках, в хижинах, в храмах. Им всё равно, где быть. Они пишут.
Пишут, поскрипывая перьями, порой обмакивая очин в тёмную чернильную жидкость.
Как становятся летописцем? По зову сердца. По воле божественного случая.
Кто может стать летописцем? Кто угодно. Торговец, воин, нищий, царь, кружевница. Главное — чтобы его слушались книга и перо. Но летописец — уже не торговец, не воин, не нищий, не царь и не кружевница. Он отрекается от своих прежних занятий и не вернётся к ним.
Зачем нужны летописцы? Человеческая память не простирается дальше памяти деда. А созидательному народу надо помнить дольше, много дольше. Столетия назад. Тысячелетия. Иначе он утратит себя на путях перемен, утратит и рассыплется.
Без летописца может существовать лишь народ, пребывающий в созерцательном бездействии. Вроде сотаров.
Властители могущественных государств нуждаются в летописцах. Нет летописца — что-то в государстве не так. Поступки и события, хорошие, плохие, великие, ничтожные, уходят бесследно, стираются их следы на фиолетовом песке вечности.
Летописца не так просто найти. Истинного летописца примут в любом дворце.
Летописцы изготовляют свои книги. Как — никто не знает. Даже если увидишь — ничего не поймёшь и не повторишь.
Летописцы знают, как встречаться друг с другом. Узнают по жужжанию пчелы, по крику птицы, по надписям из облачной вязи в небе.
Есть у летописцев свои правила:
— Будь справедлив.
— Не восхваляй власть имущих, пиши честно.
— Пиши честно, но будь на стороне страны, которой служишь.
Первый летописец был у Темия Гремиталада. Это был великий чародей.
Говорят, что жил этот человек на севере, в верховьях Талы, там, где множество ручьёв и маленьких речек сливается в единое
Явился к нему царь Темий в дорогих одеждах, расшитых золотом, и сказал:
— Мудрец, стань моим летописцем, чтобы прославить в веках моё имя.
Чародей сидел на камне. Равнодушно поднял он глаза на Темия и отрицательно покачал головой.
Разгневанный Темий схватился за меч, но старец взирал на него столь равнодушно, что царь опустил меч в ножны и уехал, недоумевая.
Началась война, и Темий забыл про чародея. Вспомнил только после победы, и решил попробовать ещё раз. Приехал он вновь к старцу в иссечённой ударами броне и сказал:
— Мудрец, стань летописцем, чтобы поведать о подвигах моего войска.
Чародей посмотрел на него, улыбнулся и покачал головой.
Вновь уехал царь Темий ни с чем. И поведал царице Тале про упрямого чародея.
— Не так надо делать, — сказала Тала.
Она надела рубище, которое носила, когда была ещё простой девушкой, пришла к чародею и произнесла:
— Мудрец, стань нашим летописцем, чтобы вечно сияли великие свершения народа Трилады.
Тогда согласно кивнул старец и поднялся с камня.
Пошёл он в лес и набрал там разных листьев — кленовых, дубовых, ольховых, липовых и прочих. Сложил их в стопочку, а сверху и снизу положил по дощечке. Махнул сверху рукавом, и превратились листья в переплетённые тончайшие листы белейшего пергамента, а дощечки — в книжный оклад.
Пошёл он в горы, и разыскал там самоцветов. Пока ходил, устал. Стекла капля пота в его чернильную склянку.
Пошёл он в поле, рассыпал там самоцветы. Прилетели пламень-птицы, похватали самоцветы, оставили взамен огненные перья.
Дело уж шло к вечеру. Чародей протянул руку и снял с неба тонкий узенький месяц. Очинил им огненное перо. Потом лёгким щелчком отправил месяц обратно. Тот улетел, тихонько звеня.
Чародей уколол себе палец очином и уронил каплю крови в чернила. Чернила вскипели, вырвался из них клуб дыма и юркнул в книжные страницы.
Довольно чародей потёр руки, окунул перо в чернильницу и вывел на самом первом листе:
“Написаны эти слова в лето девятое после воцарения Темия Гремиталада”.
Так рассказывает легенда.
Летопись Иллании
Легенда легендой, но летописцы и сами по себе существа довольно таинственные.
Ириней, который терпеть не мог всего, связанного с волшебством, — а летописцы, несомненно, были с ним связаны — почему-то всё им прощал. Рассказывал о них Касьяну с доброй улыбкой, словно о блаженных.
Кроме Иллании, во дворце был ещё один летописец, со странным прозвищем Часоврат, лохматый старик с длинными густыми седыми космами. Был он ещё лекарем по совместительству.