Белый олень. Часть 1

Ипатова Арина

* * *

Стасия вышла из Браны, немного похудевшая и побледневшая. Касьян как-то увидел её в одном из дворцовых залов. Он был готов обрадоваться встрече, но наткнулся на такой равнодушный высокомерный взгляд, что приветствие замерло на его губах.

Хорошо, улыбнуться не успел.

Вспомнила, кто она, а кто он. Значит, она с ним говорила, когда он ей нужен был.

Не хотелось самому себе признаваться, но это его задело.

Ну её.

Работаем дальше.

Царевна

Стасия прекрасно знала, кто она.

Из-за сомнительного положения царевны при дворе к её воспитанию приложило руку множество разных людей.

Царевна Стасия воспитывалась войском и хорошо понимала суровую воинскую справедливость.

Царевна Стасия воспитывалась дворцовой челядью и знала, что существует доброта.

Царевна Стасия воспитывалась царицей Аннелой и знала, какое значение могут играть внешние признаки царственного достоинства.

Отдадим справедливость царевне Стасии. Не то чтобы она возомнила о себе и захотела указать Касьяну его место.

Она просто чувствовала себя уязвлённой. Касьян же обещал зайти. И не зашёл. А она ждала, потому что делать всё равно больше было нечего. К тому же, ночами в Бране очень тоскливо и неуютно, и перекинуться с кем-нибудь словом — это многого стоит.

Сама Стасия всегда выполняла свои обещания и справедливо возмутилась. А про то, что стража стала запирать дверь, она не знала.

Но Касьян тоже не знал, что Стасия не знала про дверь. Так что — ну её.

И работаем дальше.

Все-таки он порой здорово не высыпался. Прямо как в Сини у мачехи, только во дворце не было коров и их нельзя было потерять.

Ночи — в Бране. Углы. Записи. Яркость звезд — определить на глаз.

Днём тоже много чего происходит. Повадились все задания давать, и Ольтем, и Рокот, и Иллания, и сам Аристарх, никто не разбирает, спит он или нет.

Если ночь облачная — можно на Брану не ходить, толку нет. Но погода стояла ясная, жаркая. Желтели поля за Избериллом. Один лишь раз вечером наползли сизые тучи, брызнули с небес благословенную влагу.

Дворец уютно покачивался в объятиях дождя. Покачивался, точно. Как в колыбели.

В ту ночь, поняв, что работать не надо, он просто упал, как добрался до комнаты.

Спать.

* * *

А поручения ему иной раз давали странные.

Во дворец стекалось множество разнородных сведений со всех концов Трилады. Они проходили через всевозможные дворцовые службы, смешивались, дополняли друг друга или противоречили друг другу, выписывались на пергаменте, настаивались на чернилах, из них делались глубокомысленные выводы.

Вот ему порой и велено было, обычно Ольтемом, присутствовать на обсуждениях некоторых событий. Видимо, по каким-то витиеватым дворцовым правилам, там желательно было наличие учёного лица, кое он собой представлял. Проку

от него не было никакого, но слушал он внимательно.

Талаям.

О нём говорили всегда. О нём говорили много. Говорили медленно и обстоятельно. Талаям — ключ к морскому простору, жемчужина в короне Трилады. Говорили об Игре. Говорили об островах. Говорили о торговых путях. Говорили об обороне Талаяма от нападений лихих людей, которые порой случались. Говорили о кораблях и близости Юоремайи. Много о чём ещё…

Юоремайя не нападёт на Талаям по договору об Игре. Договор нерушим и вечен. Это знали все в столице.

Или хотели это знать…

Но всякое спокойствие порой нарушается. Однажды на такой совет влетела царевна Стасия, которую никто не звал, и потребовала усиления отрядов, охраняющих Талаям.

Она, видите ли, общалась с людьми, прибывшими из Талаяма. И люди эти поведали ей, что нападавшие на город стремятся не столько грабить, сколько уничтожить как можно больше. В первую очередь — причалы для постройки судов.

Это было правдой, часть причалов действительно сожгли. Но Стасия сделала из этого вывод, что нападения исходят не от лихих мореплавателей, принадлежащих к разным племенам побережья, и прибирающих к рукам всё, что на побережье плохо лежит, а непосредственно от Юоремайи, намеренно препятствующей строительству кораблей.

— Пираты сами не сунутся к укреплённой крепости, — убеждала Стасия. — Зачем им это? Их подсылает Юоремайя. Она им платит. И она же снабжает их оружием. Зачем они жгут причалы? Что пиратам до них? Их цель — грабёж. А они причалы пожгли и отступили. Странные какие-то пираты.

Она говорила так страстно, что некоторое время её речи никто не мешал. Наконец, Гателий язвительно засмеялся.

— Ты, никак царствовать собралась? Без тебя разберутся.

— Я не к тебе обращаюсь, — презрительно ответила Стасия.

— Юоремайя никогда не нарушит договор об Игре. Вышивать иди.

Стасия не дрогнула.

— Ещё раз повторяю, я обращаюсь не к тебе.

Аристарх стукнул по полу скипетром, который до этого вертел в руках.

— Стасия! То, о чём ты говоришь, я знаю.

— Хорошо, — с явной досадой ответила Стасия. — Но люди гибнут, а мы бездействуем.

— Давай-ка, иди, займись своими делами.

Стасия обвела собравшихся вызывающим взглядом и вышла из зала.

То, что она говорила, выглядело заслуживающим внимания, и Касьяну показалось несправедливым, что её так выгнали. Хотя он и не собирался её жалеть.

— А теперь скажите мне, ленивые бездари, — хмуро произнёс Аристарх, поворачиваясь к Гателию и Тамиану, — почему девчонка узнала, что происходит, а вы даже не пошевелились? Может, из неё лучшая наследница для Трилады была бы, а?