Беспамятство
Шрифт:
В середине октября выдалось несколько дней с лёгкими ночными заморозками, пути затвердели и днём оттаивали не до конца, так что затерянный филькинекий мир стал опасно открыт не только лошадям с повозками, но и современным автомобилям. И, конечно, сразу явилась Светка на своём, словно игрушечном, розовом «Пежо», предназначенном для спецстоянки возле банка, а не для российского бездорожья. Выбрала-таки время, однако хоть и опытный водитель, а нужна смелость. Ольга вздохнула печально: не оставляет подруга ее блудную душу своими сердечными заботами. Светику интересны
Ольга никогда до конца не понимала этой черты подруги, но в её наступательной доброте всегда скрывалось нечто угрожающее. Теперь прибавилось неприятное удивление, что тайна раскрыта, Филькино перестало быть местом уединения и всякий может её
отыскать. Единственное утешение - кому она нужна? Но ведь и ей никто не нужен, Без сожаления покидая Москву, она надеялась никогда более не видеть знакомые лица, чтобы не возвращаться к образам прошлого. Визит Светки был явно некстати.
– Как догадалась сюда наведаться?
– вместо приветствия задала вопрос Ольга, подавляя раздражение.
– Ромка сообразил. Ты ему когда-то что-то про деревню брякнула.
– Возможно. не помню.
– А он помнит. Рвался со мной, но я отбилась. С него станется здесь обосноваться, а он тебе ни к чему, правда?
– спросила Света, внимательно ожидая ответной реакции.
– Здесь супермаркетов нет, а его три раза в день мясом кормить надо.
– Ни к чему, — призналась хозяйка деревенского дома, не моргнув глазом.
– Точно.
– Рома сказал: ты красивая, только холодная, как статуя.
– О! Это что-то новенькое! Никак ты, святоша, уесть меня хочешь?
– Я не вру!
– обиделась гостья.
– не врёшь. Только при желании и правдой убить можно. Но это не та правда, а я давно повержена не тобою. Что до Ромы, то он действительно в пору близости не вызывал во мне энтузиазма,
– Тем более. Пожил с тобой, проветрился и хватит. Против природы бессмысленно бороться, однако надо и честь знать, — назидательно сказала Света.
– Бегает туда-сюда. Пора определиться. не мальчик. Отец семейства.
Видно было, что она давно в деталях проработала этот вопрос.
– Да, стабильность крайне полезна, — согласилась Ольга.
– Я вот за лето привыкла к деревне и чувствую себя отлично.
Она внимательно посмотрела на гостью. Когда видишь человека каждый день, многого не замечаешь, а каких-то пару месяцев разлуки и на тебе — Семицветик-то, оказывается, постарела! Внешне все в ажуре: костюмчик сидит ладно, туфельки модные, тупоносые, со вставкой из крокодила, волосики мелированные. Глазки блестят оживленно, а вот под ними кружочки, мешочки, морщинки мелкие. Но ведь они ровесницы, значит, и сама Ольга должна выглядеть не лучше. Впрочем, какое значение имеет здесь,
как выглядеть? Это в Москве важно. Или мы сами всё выдумали? Ладно, когда стараемся, вкусам сослуживцев потрафить, но зачем приукрашивать себя перед
Между тем и подруга, увидев Лялю, внутренне ужаснулась. Худоба такая, что на носу образовалась горбинка, а пальцы - словно воробьиные лапки. Ногти неухоженные, кожа бледная, нездоровая. Роскошные волосы, которые подруга любила красить, придавая оттенки от баклажанного до тёмно-русого, приобрели естественный каштановый цвет, разбавленный серебряными нитями седины. Бабий платок на голове, резиновые боты. Совсем опустилась. Горе и чистым воздухом не избудешь.
Заметив сострадательную гримасу подруги, Ольга решила её опередить.
– Ты как, здорова? Что-то с личика спала.
Свете, которая приехала пожалеть и помочь, пришлось срочно перестраиваться.
– Вкалываю, как лошадь. Работа, трос детей и Ромка четвёртый - хуже любого ребёнка.
– Вот видишь. А ты ещё обо мне решила заботиться.
– Ты — это святое! — отрезала Светик.
– Ромкины предки внуков обеспечивают?
– Грех жаловаться. Довольствие увеличили втрое. Теперь у них клиентские тарифы, как на Западе. Наши чиновники ничего решать не хотят, отбрыкиваются, чуть что - обращайтесь, граждане, в суд. А простому человеку к адвокатам не подступиться — двести пятьдесят евро в час. Но лишние деньги тоже плохо - теперь моим стервятникам ни в чём не откажешь.
– Лишних денег не бывает. Брось работу.
– И в кого я превращусь?
– В нормальную женщину, а не в заезженную скотину. Чего упираешься?
– Думаю о будущем. Мало ли что.
– Зачем думать о будущем, если нам в нём не жить?
– Дети все-таки, Ответственность,
Ольга прикусила язык. Когда речь шла о детях, у неё не было аргументов.
— Да и станет ли Ромка уважать жену, которая слабее его?
– добавила Светик.
Ольга тонко улыбнулась - это уже её территория. Ответ про- звучал иронично:
– А ты уверена, что уважает?
Светик выпрямила спину и произнесла спесиво, пс смогла удержаться:
– Представь себе. Тебя он только любил, а меня, да, уважает. Любит, конечно, тоже, иначе откуда бы детям взяться.
Ольге захотелось вернуть сё с небес на землю.
– Ты что, совсем не ревнуешь? С твоим умом да не знать, что любовь и дети редко связаны друг с другом. По большей части они появляются вне любви — как следствие инстинкта размножения, случайности, необходимости, традиции, насилия, заблуждения...
Света опустила глаза и губы у неё дрогнули. Ольга остановилась, как споткнулась.
– Прости, подруга. Я слишком хорошо знаю, что такое любовь, и потому лежу здесь, в этой вонючей избе, брошенная всеми, а ты — замужняя, многодетная, выступаешь в роли благодетельницы. Отец не уставал повторять: за всё надо платить. Вот, плачу. И он, думаю, тоже.
Семицветик обрадовалась, что можно уйти от неприятной темы:
– Я недавно заходила к Валентине и видела Виталия Сергеевича, он у неё живёт.