Блиц-концерт в Челси
Шрифт:
Два дня спустя инспектор вновь появился у меня в студии. Он сказал, что решено установить наблюдение за домом на Сент-Леонард-Террас: похоже, в окне комнаты месье Д. действительно видны какие-то вспышки. Они собираются дежурить там следующей ночью и, если заметят что-то неладное, приедут за мной на полицейской машине, чтобы я могла присутствовать при разговоре в качестве переводчика. Буду ли я готова поехать с ними?
Такой поворот встревожил меня. Моим первым естественным порывом было желание немедленно отправиться к месье Д. и предупредить о готовящейся засаде. Но именно этого мне и не велели делать. Офицер иммиграционной службы рассказал Ричарду о планируемой операции, и я согласилась принять в ней участие. Следующая
Мы прибыли на Сент-Леонард-Террас и припарковались под деревьями возле Бертон-Корт. «Надо понять, что тут происходит, – заметил полицейский. – Видите, окна его комнаты находятся прямо напротив того места, где установлен аэростат». Это было очевидно, и мне нечего было возразить.
Мы сидели в машине, слушали завывания сирен, гул вражеских самолетов и разрывы бомб – «Блиц» был в полном разгаре, так что скучать не приходилось. Внезапно сидевший рядом со мной полицейский подался вперед и воскликнул: «Смотрите – там, в его окне! Видели?» Я видела: за стеклом действительно мелькали какие-то быстрые всполохи желтого света. В кромешной тьме ноябрьской ночи они казались особенно яркими. Некоторое время мы наблюдали за вспышками, а затем полицейский открыл дверцу машины.
«Дом не заперт?» – спросил он у меня. Все дома беженцев во время налетов оставались открытыми, чтобы в случае попадания зажигалки дежурные могли легко попасть внутрь.
«Я поднимусь первым, – предложил инспектор. – Мы же не хотим напугать этого человека. Объяснение может быть самым невинным, но в любом случае нам следует предупредить его о нарушении режима светомаскировки».
Мы начали подниматься по лестнице. Грохот зениток был настолько мощным, что наверняка заглушал наши шаги. Двери в комнаты жильцов были закрыты, лампочки на лестничных площадках вывернуты, мы освещали себе путь специальными маскировочными фонарями. Я хорошо знала дорогу в комнату месье Д., поскольку в прошлом, когда он сильно простудился, мне приходилось навещать его. Миссис Фрит готовила еду, а я относила ее больному.
Мы поднялись наверх, остановились возле нужной двери и прислушались. Изнутри доносились голоса. Месье Д. не спал и явно был не один. Мне велели постучать и сразу входить, чтобы подозреваемый не успел спрятать улики, которые могут выдать его. Идея мне не понравилась, но пришлось подчиниться приказу полиции. По сигналу офицера я резко стукнула костяшками пальцев по деревянной двери и со словами: «Месье Д., месье…» – распахнула ее. Хозяин, потрясенный внезапным вторжением, уставился на меня с открытым ртом; из одежды на нем были лишь носки и рубашка. Поначалу он не заметил полицейских, маячивших у меня за спиной. «Marraine…» – пролепетал он. В руке у месье Д. был зажат фонарь – недобрый знак. Но в луче моего собственного фонаря я заметила ногу, высовывающуюся из-под стоявшей в углу железной кровати, – белая, стройная женская нога.
– Кто у вас там под кроватью? – спросила я, оборачиваясь к перепуганному мужчине. – Отвечайте немедленно!
Месье Д. начал что-то бормотать, запинаясь и заикаясь, но в конце концов выдавил:
– Вы ее не знаете, marraine.
Я сделала шаг вперед, нагнулась и посветила под кровать. Месье Д. ошибся – я прекрасно знала эту даму. Раздался протестующий визг, но в смотрящих на меня глазах было столько веселого лукавства и одновременно такой отчаянной мольбы, что я поспешила выпрямиться и встать так, чтобы торчащая из-под кровати нога не была заметна вошедшим вслед за мной полицейским. Я изложила месье Д. обвинения, выдвинутые против него соотечественниками. Он слушал разинув рот, на этот раз от возмущения. Он подает сигналы врагу? Он – немецкий шпион? Да он
73
Пренебрежительное прозвище немцев во Франции.
– Да, я уже поняла, чем вы тут занимаетесь, и я знаю вашу подругу, но полицейские желают знать, что вы делаете со своим фонарем. Ваши моральные принципы нас не касаются, а вот нарушение режима светомаскировки – этот дело полиции!
Месье Д. смущенно потупился, вертя в руке злосчастный фонарик.
– Она потеряла чулки… вы же понимаете, marraine, новые чулки нынче трудно купить. Вот мы их и искали с фонарем, потому что верхний свет я включить не могу – на окнах нет затемнения. Мне каждый вечер приходится раздеваться при свете фонарика, но я стараюсь не поднимать луч слишком высоко, так что снаружи его не должно быть заметно.
В разговор вмешался инспектор:
– Как он объясняет вспышки света в окне? И кто там прячется у него под кроватью?
– Женщина. Месье Д. говорит, она залезла туда, когда услышала стук в дверь. А фонарик они зажгли, чтобы найти чулки, которые потеряла подруга месье Д. Поскольку на окнах нет штор, он каждый вечер раздевается при свете фонаря. Этим объясняются вспышки в окне.
Инспектор пересек комнату, подошел к кровати и заглянул под нее. После чего распрямился и, не говоря ни слова, вернулся к порогу.
– Переведите, пожалуйста, – обратился он ко мне, – что полиция выносит ему предупреждение о нарушении режима светомаскировки. Если подобное повторится, его оштрафуют, а то и в тюрьму могут посадить. Скажите как можно строже. Он должен понимать – дело серьезное, – закончил инспектор. Затем нагнулся, поднял с пола шелковый чулок и протянул его перепуганному мужчине.
Я передала слова инспектора и добавила:
– Завтра попытаюсь раздобыть для вас плотные шторы.
Месье Д. ухватил меня за руку и пустился в долгие путаные извинения по поводу столь щекотливого положения, в котором мы застукали его.
Полицейские уже спускались по лестнице, предупредив, что подождут меня в машине.
– Оденьте даму, – посоветовала я месье Д. – Здесь ужасно холодно. Кстати, вот и второй чулок нашелся! – Луч моего фонарика выхватил валяющуюся на полу вещь. – А почему бы вам не повесить на окно одеяло? – спросила я.
– Marraine, мы думали об этом, но вы же сами сказали – жуткий холод, – кашлянул месье Д. – Без одеяла мы мерзли в постели!
Я пожелала бедолаге спокойной ночи, сбежала вниз по лестнице и со смехом рухнула на сиденье полицейской машины. Подруга месье Д. была хорошо известна не только мне, но и стражам порядка. Ночные авианалеты и отключение электричества благоприятствовали ее ремеслу, но создавали некоторые неудобства при обслуживании клиентов. Мы сидели в машине и хохотали до слез, снова и снова вспоминая историю о потерянных чулках. Я пообещала инспектору проследить за тем, чтобы у месье Д. была надежная светомаскировка. Полицейские отвезли меня домой, всю дорогу мы продолжали хихикать над незадачливым любовником.
На следующий день месье Д. явился с извинениями.
– Вы должны понять, marraine, мне очень неловко. Такая неприятная ситуация, но, в конце концов, я ведь одинокий мужчина. А девушка она хорошая, и денег берет с меня совсем немного – знает, что я на пособии.
Это последнее замечание особенно позабавило Ричарда. Все беженцы получали социальное пособие. В мои обязанности входило еженедельно сопровождать бельгийцев в офис иммиграционной службы, где им выдавали положенное содержание. Месье Д. переживал: что подумают чиновники, узнав, на что идут выделяемые государством средства.