Богатырь сентября
Шрифт:
– Но… кто тебя в орех засадил? Почему ты была белкой?
– Эх-хе… Эх-хе-хе! – многозначительно пропела Смарагда, вытягивая ноги и всем видом намекая, что беседа выйдет долгая. – В орех меня засадила мать. И белкой сделала она. Потому что я не такая умная и хитрая, как Кика. Ей изначально Тарх Мракотович полюбился, да матушка наша хотела ее за тебя выдать.
– Что? – Смысл ее слов не укладывался у Гвидона в голове. – Кто полюбился?
– Да Тарх-волот!
– Кому?
– Да Кике же! Сестре моей!
– Что ты несешь, рыжая? Кика – моя жена, она меня любит!
– Хитрая она, Кика. – Смарагда посмотрела на
– Погоди! – Гвидон взмахнула руками. – Чего ее матушка хотела? Я сам ее нашел! Как из бочки вышел, так увидел – коршун ее чуть не склевал, не погубил! Если б не я…
– Ох ты батюшка орел Владимир! – закричала Смарагда. – Очнись, князь! Ты ведь знаешь уже, кто был тот коршун!
– Это был…
Гвидону вспомнился Тилган, его шрамы на груди и один на шее – от той первой стрелы-тростинки.
– Это отец наш, Тилган-чародей! – подтвердила Смарагда. – Не склевал бы он дочь родную! Это Кика и придумала: притвориться, будто ей гибель грозит, чтобы ты ее спас. И мать того же хотела, вот они отца и уговорили тебе представление показать! Все вышло как по писаному. Так она тебя и завлекла. А потом, как ты в Деметрий-град шмелем прилетел, матушка сама тебе и рассказал: мол, царевна есть, что не можно глаз отвесть… Ты ж простой души дитя – про что услышишь, того и захочешь. Вот и пришел сам к ней просить: вынь да положь тебе царевну. Она и явилась во всей красе. А меня мать в белку превратила и вам на потеху служить заставила! Под караул стрелецкий!
– Погоди! – повторил Гвидон, задетый попреками в простоте. – Но зачем Кике надо было за меня выходить, если, как ты говоришь, все подстроено…
– Да ради города же твоего. Никогда бы Понтарх Кике не сотворил такого города, а тебе – со всей радостью. Она у него для тебя город выпросила – как бы в благодарность за спасение. Понтарх вспомнил отца твоего, их дружбу давнюю, вот и решил помочь – город тебе построил. Город Кике и нужен был, а не ты. А как стала она хозяйкой, так и улетела вместе с ним в Волотовы горы. И теперь она не просто беглая чародейка, а богатая невеста, царевна, с собственным владением! Такой невестке не только царь Салтан, но и Мракота обрадовался. У нее теперь не жизнь, а наслаждение: и город у нее, и Тарх ее любезный, и царицей она станет в самих Волотовых горах! Ты ей более не надобен, можешь опять в бочке жить! – ехидно добавил Смарагда.
– Ты врешь! – уверенно ответил Гвидон. – Не может этого быть. Кика меня любит. Может, тот волот и ждал, пока она в городе воцарится, может, ему город мой Лебедин был нужен, вот он и украл его с Кикой вместе. Теперь она у него в полоне томится и меня ждет.
– Болван ты, а не князь! – сердито ответила Смарагда. – Ступай с отцом домой, живи как все люди. Будешь цел. А пустишься в Волотовы горы – и голову там сложишь.
– А что же твоя мать нас туда послала? Тебя вот дала, – Гвидон прикоснулся к мешочку, который так и носил на шее, – только в виде ореха. Клялась Алатырь-камнем, что хочет Кику вернуть и будет нам помогать!
– Моя мать хочет, чтобы Кика была за тобой замужем! – в третий раз повторила Смарагда. – Только жить вы с ней должны в Волотовых горах. Она и думает: ты придешь туда, Кику у Тарха выменяешь… а потом он в белый свет уйдет,
– Не верю я тебе, – угрюмо ответил Гвидон. – Вижу, ты сестру не любишь. Может, завидуешь? У моей матери сестры тоже так ей завидовали, что она царицей стала, а они нет, что от злости в чудовищ превратились! Мы уж одну встретили…
– Я завидую? – Смарагда вскочила на ноги, ее рыжие волосы взметнулись пламенным крылом. – Чему завидовать-то? Я лучше белкой всю жизнь буду скакать, чем в Волотовых горах жить и это чудище любить!
– А не завидуешь, то научи, как мне в Волотовы горы попасть поскорее.
– Попадешь туда – сам увидишь, что я правду говорю, да поздно будет!
– Знаешь дорогу – проведи. А иначе, – Гвидон жестко усмехнулся, – будешь у меня весь день плясать и песенки петь. Во саду ли, в огороде! Ты ведь мне отказать не можешь, да? Такое на тебя заклятье наложили, а иначе ты давно бы бросила эти пляски.
Смарагда насупилась, и Гвидон понял, что угадал.
– Вот то-то же, – с удовлетворением сказал он. – Покажи дорогу – и скачи куда хочешь.
В это время гора-туча у них за спиной растворилась, наружу вышли оба брата-кузнеца. Гвидон и Смарагда разом обернулись, потом поспешили к ним. У одного из братьев сверкали в руках три стрелы, целиком из золота. Багряные отблески пробегали по ним, даже на расстоянии ощущался исходящий от них жар.
– Готова работа! Принимай, молодец!
Гвидон осторожно принял стрелы. На ощупь они были горячими, но терпимо.
– Спасибо вам, братья-кузнецы! Смара! – властно окликнул Гвидон.
Он обернулся к девушке, вынул из-за пазухи три последних ореха и протянул ей. Она вздохнула, взяла их и по очереди разгрызла. Чудесную способность она сохраняла и в человеческом облике – в ее ладони оказалась горсть золотых осколков и три сверкающих светло-зеленых камня.
– Примите за труд, господа кузнецы! – сказал Гвидон, а Смарагда передала сокровище братьям.
– Вот еще возьми! – Один вручил Гвидону небольшой узкий колчан из темно-синей кожи. – Сюда убери, в этом колчане никакой ворог твои стрелы раньше времени не учует! Пусть хорошо послужит! Бывайте здоровы!
Кузнецы поклонились и скрылись в своей туче. Гвидон спрятал стрелы и повесил новый колчан на плечо.
– Ну, пойдем назад, Мили… Смарагда. Чай, батюшка меня заждался.
Глава 14
Сидя под стволом исполинского дуба, Салтан не замечал времени. Ему не хотелось ни есть, ни спать, но чувствовал он себя так бодро, как будто и ел, и спал. От дуба открывался вид, как казалось, на половину света белого – а может, так оно и было. Бесконечно можно было рассматривать леса, поля, луга, реки, море с кораблями, города и села где-то далеко внизу. Порой ветром нагоняло облака, белые и серые, и он ясно видел хрустальные слои один над другим, по которому небесные овцы перемещались. Видел он, как колесница Солнце-князя опустилась, как худеющая Луна явилась на смену своему супругу, как играли вокруг нее звездочки. Как потом потеснили их зорьки в розовых сарафанах, погнали в небесные луга белых овечек, а потом и Солнце-князь снова выехал, чтобы повторить свой ежедневный путь.