Богатырь сентября
Шрифт:
Нагнав повозку, лебедь стала снижаться. Луна-княгиня подняла голову. Лебедь еще снизилась и села на край повозки.
– Это ты, Кикнида! – низким, гулким голосом сказала Луна-княгиня. – Давно тебя видно не было!
– Здравствуй, матушка, царица ночная!
Едва зазвучал голос Луны, как птица превратилась в Кикниду. Но сейчас, окутанная лунным светом, она была такой прекрасной, какой ее не видел ни Гвидон, ни Тарх, ни даже мудрая Медоуса-Стражница. Лицо ее стало строгим и ясным, во лбу загорелась звезда, под черной косой засеребрился месяц, по белому платья при малейшем движении пробегали искры.
Обретя человеческий облик, Кикнида мигом склонилась перед Луной.
– Как поживаешь, Луна-княгиня?
– Ах, плохо! – Луна с недовольным видом взмахнула рукавом. – Мне скучно. Звезды меня не слушаются. Волы все время спотыкаются! Пока объедешь все эти тучи, всю меня растрясет, но как будто я за ними увижу что-то новое! Каждую ночь одно и то же! И так тысячу лет! А все он виноват – Солнце-князь, этот бессовестный негодяй! Если бы не он, я бы светила днем! Днем ездить гораздо веселее. Внизу все видно: где стоят города, куда идут войска, где цари и короли воюют друг другом! Видны все корабли на море, как они плывут от одной земли к другой, а если случится буря, тонут! Мне никогда не было бы скучно, если бы я ездила днем. Тогда у меня было бы много разных занятий, а теперь я только и могу, что колебать сине море-океан, качать его то к берегу, то от берега! И рыбы еще недовольны! Разве случится иногда поболтать с Понтархом, но нынче он спит, бессовестный грубиян! И дела ему нет, что я брожу здесь одна, так что даже некому…
– Некому увидеть твою красоту, госпожа! – подхватила Кикнида, едва Луна замолчала. – Они сами виноваты, что лишают себя такой радости – и Солнце-князь, и Понтарх. Мужчины! Что с них взять? Что они понимают!
– Вот именно! Ты одна меня и понимаешь.
Голоса их отдавались от туч вокруг и многократно умножались: ясный, нежный, звонкий – Кикниды, будто серебряный колокольчик, и более низкий, рокочущий, капризный – Луны-княгини, словно бубен из серебра.
– Кому же понять тебя, госпожа, как не мне! Ведь и у меня одни беды с этими мужчинами! – Кикнида заломила руки. – Представь, эти двое, которые так непочтительны с тобой, вознамерились погубить и мою жизнь!
– Вот как! – Заинтересованная, Луна-княгиня повернулась к ней, упустив из виду вожжи, повозка наехала на тучу и содрогнулась. – Что они тебе сделали, девочка моя?
– Твой супруг, Солнце-князь, хочет отдать меня замуж за того, кого я вовсе не люблю! Он помогает ему уничтожить того, кто мне дорог! Прошу тебя, госпожа, спаси меня!
– Солнце-князь вмешивается в твои дела? Да есть ли у него совесть? – возмутилась Луна-княгиня. – Мало ему меня, он хочет замучить и всех женщин на земле!
– Скажу тебе по секрету… – Кикнида, зажмурившись, придвинулась ближе к хозяйке повозки, но даже через крепко сжатые веки ее глаза терзал алмазный блеск. – О, нет, я не смею!
– Чего ты не смеешь? Говори же!
– О нет, я не могу! – Кикнида отшатнулась, глядя мимо Луны, на озаренные ее лучами тучи-горы. – Это такое нехорошее дело… разве я могу вмешиваться… разве я смею обсуждать такие дела…
– Немедленно говори! – Луна-княгиня нахмурилась, свет в небе померк, тьма внизу стала черной и непроглядной, как сажа.
– Он тебе изменил! – прошептала Кикнида.
Весь земной мир и те, кто не спал в этот час, мог видеть Луну-княгиню в небесах, но, к счастью, разговор ее с подругой с такой высоты до земли не долетал.
– Изменил? Мой муж? Солнце-князь?
Поводья замерли в руках Луны, но волы продолжали перебирать ногами. Они мало
– Конечно, он! – зашептала Кикнида. – Он прельстился одной земной царицей, и у нее есть от него ребенок!
– Ах он негодяй!
– Поверь мне! Это сын, он уже взрослый. Всякому ясно, что он не простого человеческого рода: за три дня он вырос и из младенца стал двенадцатилетним отроком, а потом каждый месяц прибавлял по году! Теперь он выглядит, как взрослый мужчина, но по уму и душе он – годовалый младенец! И за него-то Солнце-князь хочет отдать замуж меня! Видано ли где такое бессердечие!
– Ах он подлец! Вот для чего он спровадил меня ездить по этим тучам – чтобы самому спокойно устраивать свои делишки!
– Именно так, госпожа! Но ты же не позволишь, чтобы ему все это удалось?
– Алатырь-камень! Вы это видели? – возмущенно взывала Луна-княгиня, обращаясь к темным громадам туч, но те равнодушно молчали. – Пока я здесь катаюсь, он там заводит детей и еще… Надо мной все звезды будут смеяться! Ах, я несчастная! И зачем только я с ним связалась! А ведь мне говорили… Но разве я могу ему помешать?
– Можешь, госпожа! Солнце-князь дал сыну двенадцать своих волосков, ему сковали из них стрелы, и с этими стрелами он одержит победы над кем угодно! Если его не остановить, он захватит весь мир земной, и тогда там не останется никакого уважения к тебе! Никто даже не скажет тебе спасибо за то, что ты озаряешь своим ликом темноту ночи, будут говорить, что, мол, ты и свет-то взяла взаймы у мужа, а своего ничего нет…
– А не допущу такой подлости, лучше уж сразу брошусь в море и утону! Но что я могу сделать?
– Дай мне двенадцать твоих волосков. Я сумею ими распорядиться, и уже завтра этот солнечный витязь никому не будет опасен.
– Ну, хорошо, возьми. Он у меня узнает… Нет конца его пакостям!
Кикнида осторожно прикоснулась к волосам Луны-княгини, что стекали с повозки и ниспадали в нижнюю тьму, и стала осторожно отсчитывать тончайшие лучики.
– А с моим бесстыжим супругом я еще потолкую! – бормотала Луна-княгиня. – Это же надо! Ни в какие ворота не лезет! Встречу его, как под утро поеду домой – все ему выскажу…
Уже вскоре белая лебедь вспорхнула с лунной повозки, сделал над ней несколько кругов, прощаясь и блистая в серебряном свете, как заигравшаяся звезда, и устремилась вниз, еще ниже и еще. В клюве ее был зажат плотно свернутый комок лунных лучей, мягких как шелк и приятно-прохладных на ощупь…
Глава 21
К полудню пустынная долина между Лебедин-градом и Забыть-рекой была полна, как никогда от самого создания мира. Со стороны города толпились жители Лебедина – купцы, мастера-ремесленники, всякие обыватели. А со стороны гор темнела толпа волотов, и люди косились на них со страхом. Уже какое-то время лебединцы жили в Волотовых горах, заброшенные сюда злой силой, но разве можно привыкнуть к такому соседству? Волоты были раза в два крупнее людей – а самые старые и больше. Про них говорят, что они живут бесконечно долго и все время продолжают расти, хоть и медленно. Вырастают величиной с гору, и однажды наступает день, когда земле-матери уже не по силам их носить. Тогда волот ложится и замирает, каменеет окончательно, сам становится горой. Уходящие в бесконечность Волотовы горы – это и место обитания ныне живых волотов, и кладбище мертвых. А родятся они из горы: открывается однажды пещера и выходит новый волот наружу. А может, старый, оставивший в земле излишек каменного тела.