Бородинское поле
Шрифт:
наследников своих. Они завещали живым и тем, кто придет
потом, будущим поколениям, вам, юные и красивые, вам, кому
суждено перешагнуть в двадцать первый век. И никто из нас, в
том числе и вы, нынешняя молодежь, не вправе нарушить
заветы павших за нашу жизнь, за наше настоящее и будущее,
не вправе потому, что за это заплачено дорогой ценой. Мне
довелось участвовать в битве за Москву на знаменитом
Бородинском поле. Кто из вас бывал
сооруженные в честь русских воинов, одержавших победу над
полчищами Наполеона. На одном из тех памятников
начертаны преисполненные глубочайшего смысла слова:
"Доблесть родителей - наследие детей". Наше и ваше
наследие, потому что передается оно из поколения в
поколение.
Он остановился, посмотрел в конспект и, щурясь от
направленного прямо в лицо света юпитеров, продолжал:
– Все вышесказанное я хотел бы подкрепить примерами,
взятыми из истории Великой Отечественной войны. Примеры
эти дают полный, исчерпывающий ответ на вопрос: каков он
есть, советский характер? Тяжело раненный лейтенант
Григорий Тарасенко умирал в медсанбате. Он знал, что часы
его сочтены. И тогда, собрав последние силы, написал
завещание своему сыну. В этом потрясающем душу
человеческом документе есть такие строки: "...Я умираю
глубоко уверенный, что ты, мой любимый сыночек, будешь
жить в свободной цветущей стране - стране социализма... И
ты, мой любимый сыночек, не покраснеешь за меня, за своего
отца, а сможешь гордо сказать: "Мой отец погиб в борьбе за
будущее счастье, верный присяге и Отечеству". Я в жестокой
борьбе с фашистами завоевал тебе право на счастливую
жизнь... Ты шагай вперед, борись за лучшую жизнь, и если
твоему любимому Отечеству станет угрожать враг, будь
достоин меня, своего отца. Не пожалей жизни за свою Родину".
Прочитав выдержку из завещания лейтенанта Тарасенко,
Макаров посмотрел в зал грустным, печальным взглядом и
негромко произнес:
– Я думаю, что этот документ нет необходимости
комментировать. А вот еще одно завещание. Капитан Гавриил
Масловский перед уходом на опасное боевое задание писал
своему сыну: "Ну вот, мой милый сын, мы больше не увидимся.
Час назад я получил задание, выполняя которое живым не
вернусь. Этого ты, мой малыш, не пугайся и не унывай.
Гордись такой гордостью, с которой идет твой папа на смерть:
не каждому доверено умереть за Родину. . Вырастешь
большой, осмыслишь, будешь дорожить Родиной. Хорошо,
очень хорошо дорожить Родиной. У меня есть сын. Жизнь
продолжается, вот почему мне легко умереть. Я знаю, что там,
в глубоком тылу, живет и растет наследник моего духа, сердца,
чувства. Я умираю и вижу свое продолжение... Поля, Юра!
Жена, сын! Радость вы моя, кровь моя, жизнь моя! Люблю,
люблю до последней капли крови".
Последние слова он прочитал тихо, вполголоса, почти
шепотом. Он знал это письмо почти наизусть, казалось бы,
должен привыкнуть. Но нет, он чувствовал то же самое, что и в
первый раз. Привыкнуть к такому нельзя, невозможно. Ведь
это написано кровью сердца. Когда он кончил читать, то
услышал в зале нечто похожее на стон. Кто-то плакал,
сдерживая рыдания, кто-то тяжко вздыхал. Он уже не говорил
слушателям, что и эти строки, как и строки предыдущего
документа, не нуждаются в комментариях. Несколько минут аи
молчал, глядя в конспект, словно давая себе душевную
передышку. Потом заговорил глухо, отрывисто:
– Леонид Андреевич Силин, отец двух сыновей, ушел на
фронт добровольно. Раненный, попал в плен. В фашистской
неволе он проводил большую и опасную работу по спасению и
освобождению своих товарищей из плена. Седьмого марта
тысяча девятьсот сорок второго года гитлеровцы расстреляли
мужественного патриота. За несколько часов до своей смерти
он написал записку для жены и детей и передал ее
медицинской сестре. Вот ее текст: "Аннушка, родная! Знаю,
что тебе будет тяжелее всех. Но за то, чтоб ты была в
безопасности, я иду в огонь... Леня! Мой старший сын и
заместитель! Тебя зовут Леня, как и меня. Значит, ты - это я,
когда меня уже не будет. . Живи и ты, как жил и умер твой отец.
Помни: мама - мой лучший друг, ближе мамы у меня никого не
было. Поэтому мама знает, что хорошо, что плохо, что я делал
и чего не делал, за что я похвалил бы, за что поругал. Всегда
во всем советуйся со своей мамой, не скрывай от нее ничего,
делись с ней всем-всем... Аннушка, родная, прощай! Любимая,
солнышко мое! Вырасти мне сыновей таких, чтоб я даже в
небытии ими гордился и радовался на крепких, смелых,
жизнерадостных моих мальчиков, мстителей врагам, ласково-
добрых к людям..."
И снова пауза, взволнованная, до краев наполняющая
душу.- Обратите внимание, - продолжал Макаров, - в
последний миг своей жизни эти люди, простые, но
необыкновенной щедрости духа, говорят в своем завещании о