Бородинское поле
Шрифт:
уставом ООН, который они обязались соблюдать. Выходит,
устав писан не для них. Какая уж тут дипломатия! Речь
американского представителя и по форме и по содержанию
казалась дубликатом речи представителя Израиля. Она была
длинная, со странными экскурсами в историю, которые
звучали совсем неуместно и неубедительно. Истерические
выкрики щедро пересыпались грубой бранью и угрозами, так
что Виктор чувствовал неловкость и стыд: ведь оратор
от имени его страны.
– Конгресс Соединенных Штатов решением, единогласно
принятым в сенате и получившим поддержку 436 из 437
членов палаты представителей, заявил о том, что он
выступает решительно против резолюции, - угрожающе вещал
Мойнихэн.
– Вслед за американскими евреями американские
профсоюзы были первыми, кто осудил это позорное
предприятие.
Виктор грустно усмехнулся, но смолчал, подумав:
профсоюзный босс Мини питает больше симпатий к Израилю,
чем к рабочим Америки. Голос Мойнихэна начал сдавать, он
слишком резво взял вначале, не рассчитав своих сил, и теперь
хрипел угрожающе:
– Предложение, которое должно быть узаконено
резолюцией Генеральной Ассамблеи, состоит в том, что
"сионизм является формой расизма и расовой
дискриминации". Это ложь, но это ложь, которую Организация
Объединенных Наций сейчас объявляет истиной, и поэтому
подлинная истина должна быть восстановлена...
В то время как Бен, слушая Мойнихэна, выражал свой
восторг, Виктор, потеряв всякий интерес к оратору, уже не
слушал его, постепенно погружаясь в размышления над
вопросом, кто к кому привязан во внешней политике: США к
Израилю или Израиль к США? Для Виктора этот вопрос не
был праздным. Он слышал, как однажды его отец, бурно
беседуя с генералом Пересом, потеряв самообладание,
вспылил:
– Я боюсь, что экстремисты из Тель-Авива вовлекут
Америку в такую конфронтацию, приостановить которую будет
уже невозможно. И все окончится мировой катастрофой.
Когда Мойнихэн закончил свою речь словами, уже
сказанными им однажды: "Соединенные Штаты Америки
заявляют, Что они не признают, не подчинятся и никогда не
согласятся с этим позорным актом", - Виктор прервал восторги
брата спокойным, каким-то деловитым вопросом:
– Скажи, Бен, кто подлинник, а кто дубликат: Герцог или
Мойнихэн?
– Это не имеет значения. Я уверен, что речь Мойнихэна
резко повернет дискуссию в нашу пользу. Сейчас будет
выступать представитель Саудовской Аравии.
Ты думаешь, он поддержит нас?
– Несомненно. Саудовская Аравия - союзник Америки.
–
– Ничего не значит. Слушай.
Господин Баруди, представитель Саудовской Аравии, в
отличие от предыдущих ораторов, говорил очень спокойно, без
театральной позы и драматических эффектов. Уже первые
фразы, произнесенные им, заставили обоих Раймонов
сосредоточиться.
– Мне искренне неловко пользоваться моим правом на
ответ, - начал свою речь Баруди, - особенно в ответ на то, что
сказал наш коллега из Соединенных Штатов господин
Мойнихэн сегодня в объяснение мотивов своего голосования.
Я хочу напомнить ему о нескольких его выражениях, которых
избегали даже в разгар "холодной войны". Я знаю, что сейчас
существует разрядка напряженности между Советским Союзом
и Соединенными Штатами, но даже тогда, когда
господствовала "холодная война", представители
Соединенных Штатов и советские представители были более
вежливы в своих выступлениях, которые были
противоположными по своему характеру. Господин Мойнихэн
сказал, что оценка сионизма как равносильного расизму
является ложью. Что ж, в этой принимающей нас стране мы
знаем, что слово "ложь" ничего не значит. Я слышал, как
американцы называют друг друга "лжецом" и "внебрачным", но
это в шутку. Они говорят: "Ты - внебрачный" или "Ты - лжец".
Но мы здесь, в Ассамблее, не можем соглашаться с
терминологией, которую мы по традиции считаем
оскорблением. В нашей части света, если кто-либо называет
другого публично лжецом, его рефлексы реагируют
моментально, и он может даже убить человека. Судья может
оправдать его, потому что он был возмущен этим
оскорблением. Пусть представители принимающей страны
будут осторожны. Мы не привыкли к таким наименованиям, и
мы не привыкнем к ним. Он повторял, что это ложь, снова и
снова. Разве Соединенные Штаты и западный мир обладают
монополией на истину? Где ваш этикет, мой добрый друг,
господин Мойнихэн? Вы имеете право на собственное мнение.
Вы могли сказать: "Вы - ошибаетесь". Но мы - лжецы?
Семьдесят два лжеца? У вас монополия на истину? Вы были
профессорам в Гарварде, и вы не должны занимать такую
категорическую позицию по отношению к другим. Господин
Мойнихэн сказал, что принятие резолюции о сионизме
является бесславным поступком. Скажите мне, господин
Мойнихэн, а раздел Палестины был славным поступком?..