Бородинское поле
Шрифт:
Когда рано утром они ехали на работу, ничего подобного
не было.
Шофер, пожилой мрачный человек с небритым лицом,
сказал:
– Сводку Информбюро слышали?
– Ну и что?
– не сразу понял Игорь.
А Варя не слышала сводку, спросила с настороженным
интересом:
– А что передали? Что в сводке?
– А то, что Гитлер фронт прорвал, - ответил водитель.
Тревожное положение на фронте толкнуло Игоря сделать
этот
Сердцем бывалого воина он чувствовал, что сейчас там, в
этом невиданно грандиозном сражении, дорог каждый
человек, а тем более танкист, прошедший, как он считал, огни
и воды.
В Марьиной роще, где расположен завод "Борец", в узких
улочках и переулках, мощенных булыжником, среди
деревянных домов и бараков не было той атмосферы
панического бегства, которую они наблюдали, проезжая по
Садовому кольцу. В бюро пропусков возле проходной завода
ему не долго пришлось дожидаться отца. Он вышел в
замасленном ватнике и черной цигейковой ушанке,
оценивающим глазом осмотрел сына с ног до головы,
задержав взгляд на его инкрустированной трости, сказал,
обнимая:
– Ну, поздравляю, сынок. Жив, и слава богу.
И, конфузливо пряча мокрые глаза, он как-то неловко
засуетился, не зная, что еще сказать. Потом кивнул на трость,
спросил:
– А без посошка, выходит, еще не можешь?.. Ты, как я
понимаю, выписался, излечился, а теперь куда?
– На фронт, отец, - ответил Игорь, задорно кося
смеющимися глазами в сторону Вари.
– И когда ж думаешь?
– скрывая внутреннее волнение,
спросил Трофим Иванович.
– Сегодня. Вот заехал проститься.
Игорь всегда удивлял своими неожиданными поступками,
но такого Варя от него не ожидала. Она смотрела на брата
широко раскрытыми глазами и вдруг, к своему ужасу, все
поняла, разгадала его уловку. Она стояла в немом оцепенении,
не в силах что-либо сказать, а Игорь продолжал:
– Может, отпустят тебя на часок? Как там у вас
обстановка?
– Обстановка, считай, серьезная. Народ возмущен,
потому как кто-то панику поднял. Говорят, на дорогах к востоку
от города кутерьма творится. Бегут паразиты всякие. А наши
рабочие хотят заградительные отряды выслать.
– Это еще зачем? Пусть бегут, - легкомысленно ответил
Игорь.- Как это - пусть? - Мохнатые брови отца сурово
сдвинулись, голос зазвучал твердо и властно: - В городе и так
не хватает рабочих рук, а шкурникам, выходит, скатертью
дорога? Забирайте транспорт,
шкуры? Так, по-твоему, получается?
– Ну, на это есть милиция, НКВД, - уступчиво ответил
Игорь.
– А рабочие что могут сделать?
– Рабочие? Рабочие перво-наперво революцию сделали,
советскую власть отстояли и теперь Отечество спасают, не
шкуры свои, а Отечество. А у милиции и так забот полон рот.
Да и какая она теперь, милиция? В юбках. А мужчины, кто
помоложе да поздоровей, те в окопах.
– Ну ладно, отец, не будем время терять, считай, что ты
прав, а я беру свои слова обратно. Пойди к начальству
отпросись. Или, может, мне с тобой сходить?
– А у тебя это тут, при себе?
Трофим Иванович дотронулся корявой в ссадинах
ладонью до груди сына. Под меховой курткой звякнул металл.
Игорь лихо дернул "молнию", распахнув полы, и на груди его
гимнастерки сверкнули награды, а круглое лицо довольно и
озорно улыбалось.
– Ладно, - решил отец. - Один пойду, а то, пока тебе
пропуск закажут да выпишут, час пройдет. Ждите меня, я
мигом.Придя в себя, Варя набросилась на брата с упреками,
что он, мол, поступает нечестно по отношению к Борису
Всеволодовичу, что поступок его мальчишеский, глупый, что он
сошел с ума, что рана его еще не зажила и ему обязательно
грозит осложнение. Но он смотрел на нее с веселой улыбкой,
упрямо шевеля пухлыми девичьими губами, и, улучив паузу,
быстро и твердо заговорил, обнимая сестру за плечо:
– Милая моя, добрая, восхитительная сестричка...
– Между прочим, ты эти слова говорил уже Саше, -
перебила Варя.
– Кстати, и с ней не простился, невежа, - с
досадой упрекнула Варя. Красивое лицо ее сердито
морщилось, а серые родниковые глаза смотрели ласково и
снисходительно.
– Это неправда, - краснея, возразил Игорь.
– Александре
Васильевне я говорил другие слова. И поверь - от всего
сердца, ни капельки не преувеличивал. А проститься, сама
понимаешь, не мог. Не хотел рисковать.
В это время, гулко стуча по булыжнику, к воротам завода
подошли два танка, две тридцатьчетверки, притом одна
тащила на буксире другую. У той, что шла своим ходом,
выделялась сильная вмятина, заклинившая башню, - это
Игорь определил с первого взгляда. А когда из люка
показалась тяжелая голова с круглым курносым лицом и затем
широкоплечий детина с необычным для его коренастой