Бородинское поле
Шрифт:
фигуры проворством соскочил на землю, Игорь опешил. Они
столкнулись лицом к лицу.
– Добрыня! - негромко, точно боясь ошибиться,
воскликнул Игорь.
– Командир! - Обветренное лицо Кавбуха засияло
удивлением и радостью. - Вы здесь?.. А мы и след ваш
потеряли. Дайте же мне вашу руку, я ж еще вас с Героем не
поздравлял.
– И я тебя от души поздравляю с орденом Ленина, -
обнял Кавбуха Игорь и тут увидал под меховым воротником
куртки
– Ого, да тебя с
младшим лейтенантом! От всей души, Добрыня Никитич!..
Варя, познакомься. Это тот самый былинный герой, мой
боевой товарищ, - с радостным возбуждением представил он
Кавбуха сестре.
– Я догадалась, - сказала Варя и протянула руку
несколько смущенному Кавбуху. - Игорь мне много о вас
рассказывал.
– Это моя сестренка, Добрыня. Вот, собирается бежать на
фронт - на Бородинское поле. Какова, а? Берегись, фрицы!..
Ну а ты каким образом сюда? Как там Тула? Держится? И
будет держаться!.. - спрашивал и сам отвечал, не умолкая,
Игорь.- Тула держится - это верно, только наша бригада сейчас
уже не там, - ответил Кавбух, мельком бросая на Варю
неловкие взгляды.
– А где же? Ну, рассказывай! Где катуковцы? -
нетерпеливо атаковал Игорь. Его радости не было предела, и
он не сдерживал своих чувств - был весь на виду, душа
нараспашку.
– Здесь, под Москвой. Своим ходом шли - прямо из боя в
ремонт. - Добрыня кивнул на танки. - Армия Рокоссовского.
Волоколамское направление.
– Ну вот, а Варя собралась в пятую армию. Давай к нам,
сестричка, к Рокоссовскому.
Они и не заметили, как вышел из проходной Трофим
Иванович, подойдя к ним, без особого любопытства взглянул
на танки, которые теперь почти ежедневно прибывали на завод
прямо с фронта и, отремонтированные, снова направлялись в
бой, сказал:
– Порядок, дети, до трех часов я свободен.
– Отец, познакомься - младший лейтенант Добрыня
Никитич Кавбух. Вместе воевали. Из нашей бригады.
Оказывается, они сейчас под Москвой. Так что я теперь отсюда
вместе с ними буду добираться. Повезло как. Ты когда
думаешь обратно? - Игорь все еще не мог остыть, был
излишне суетлив и по-мальчишески возбужден, как из
пулемета, стрелял словами, бомбил вопросами.
– Чем быстрей, тем лучше, - ответил Добрыня,
догадавшись, что отец Игоря работает здесь, на заводе.
Прибавил, кивая на железные заводские ворота: - Все от
героического тыла зависит, как они успеют нас подлечить. У
моего-то делов не много, часов за пять
кивнул в сторону танков, - а вот у приятеля посложней. Но я его
ждать не стану. Нет, как только мой будет готов, так я туда. Там,
знаете, - он почесал затылок, - жарко.
– Вы только что оттуда?
– приглушенным голосом спросил
Трофим Иванович.
Теперь все трое Макаровых и шофер санитарной
машины с напряженным вниманием смотрели на Добрыню,
ожидая его ответа. Добрыня кивнул.
– А этот прорыв, о котором сегодня по радио говорили,
очень опасен?
– В голосе Трофима Ивановича звучала тревога.
Добрыня подумал, лицо его было озабоченно, но ответил
твердо:
– Остановим! - Словно он был по меньшей мере
командующим фронтом. - Вы только мне насчет ремонта
посодействуйте. Чтоб не долго. Чтоб сегодня хотя б к вечеру
быть уже там.
Он смотрел на Макарова-старшего с такой настойчивой
просьбой и мольбой, будто перед ним был не мастер цеха, а
сам главный инженер завода. И слово "там" теперь звучало
как-то по-особому приглушенно, с тревогой, потому что
включало в себя глубокий и едва ли не самый главный смысл
происходящего. "Там" значило "на фронте", где решалась
судьба каждого и всех, судьба Отечества.
Теперь Игорь тоже смотрел на отца выжидательно и с
просьбой, которую ему не пришлось высказать вслух. Трофим
Иванович все понял, все уловил и сказал негромко, но тоже
решительно, как и Добрыня:
– Хорошо. Постараемся. Ты вот что, Игорек, поезжай-ка с
Варей к матери, а мы тут с твоими однополчанами
поработаем. А когда будет готово - вместе за тобой и заедем.
Прежде всего - дело, а остальное и потом можно. Я правильно
говорю?
– Спасибо, отец, - сказал Игорь. И уже заторопившись: -
Значит, я вас жду. Смотри, Добрыня, я жду, не подведи.
Опираясь на трость, он быстро заковылял к машине и,
когда "санитарка" тронулась, сказал, обращаясь к задумчиво-
грустной сестре:
– Послушай, Варя, а Волоколамск - это, кажется,
недалеко от Бородинского поля? Да? Давай к нам, если ты
серьезно решила идти на фронт. Ну зачем тебе пятая?
Брусничкин Сашу пригласил? Да плюньте вы на Брусничкина.
Может, и Олег твой в нашей. Я даже уверен. В палате один
раненый говорил, что в армии Рокоссовского много
ополченцев-москвичей.
Удивительно: армию Рокоссовского, в которой он еще не
был, уже называл своей, "нашей", потому что совсем недавно,