Божественная комедия

Алигьери Данте

₇₀

Но молви: те, кого объемлет ил, И хлещет дождь, и мечет вихрь ненастный, И те, что спорят из последних сил,

₇₃

Зачем они не в этот город красный Заключены, когда их проклял бог? А если нет, зачем они несчастны?»

₇₆

И он сказал на это: «Как ты мог Так отступить от здравого сужденья? И где твой ум блуждает без дорог?

₇₉

Ужели ты не помнишь изреченья Из Этики, что пагубней всего Три ненавистных небесам влеченья:

₈₂

Несдержность,

злоба, буйное скотство? И что несдержность — меньший грех пред богом И он не так карает за него?

₈₅

Обдумав это в размышленьи строгом И вспомнив тех, чье место вне стены И кто наказан за ее порогом,

₈₈

Поймешь, зачем они отделены От этих злых и почему их муки Божественным судом облегчены». [125]

₉₁

«О свет, которым зорок близорукий, Ты учишь так, что я готов любить Неведенье не менее науки.

₉₄

Вернись, — сказал я, — чтобы разъяснить, В чем ростовщик чернит своим пороком Любовь Творца; распутай эту нить».

125

Отвечая на вопрос, почему гневные (ст. 70), чревоугодники, сладострастники (ст. 71), скупцы и расточители (ст. 72) караются вне стен «красного города», Вергилий поясняет (ст. 76–90), что они менее виновны, чем насильники и обманщики, потому что их грех состоит в несдержности. При этом он ссылается на хорошо известную Данте классификацию пороков, которую Аристотель дает в своей «Этике» (кн. VII, гл. I): несдержность (incontinenza), злоба (malizia), буйное скотство (matta bestialitade).

Несдержность, то есть злоупотребление естественными наслаждениями, телесными или душевными, карается в кругах II–V.

Буйное скотство, то есть удовлетворение низменных побуждений, приводящее к разного рода насилию, наказуется в седьмом круге.

Злоба, то есть душевная испорченность, орудующая обманом, казнится в восьмом и девятом кругах. (Здесь термин «злоба», соответствующий Аристотелевой xaxia, применяется в более тесном смысле, чем в ст. 22–24, где он включает и — насилие, то есть «буйное скотство», и обман.)

На границе между верхним и нижним Адом, внутри стен города Дита, над обрывом, ведущим в седьмой круг, терпят муку еретики (А., IX, 106–133; X; XI, 1–9). Отступники от веры и отрицатели бога, они выделены особо из сонма грешников, заполняющих верхние и нижние круги.

₉₇

И он: «Для тех, кто дорожит уроком, Не раз философ [126] повторил слова, Что естеству являются истоком

₁₀₀

Премудрость и искусство божества. И в Физике прочтешь, [127] и не в исходе, А только лишь перелистав едва:

₁₀₃

Искусство смертных следует природе, Как ученик ее, за пядью пядь; Оно есть божий внук, в известном роде.

126

Философ — Аристотель.

127

В Физике — то есть в «Физике» Аристотеля (II, 2).

₁₀₆

Им и природой, как ты должен знать Из книги Бытия, господне слово Велело людям жить и процветать.

₁₀₉

А ростовщик, сойдя с пути благого, И самою природой пренебрег, И спутником ее, [128] ища другого.

₁₁₂

Но нам пора; прошел немалый срок; Блеснули Рыбы над чертой востока, И Воз уже совсем над Кавром лег, [129]

128

И спутником ее — то есть искусством, производительным трудом.

129

Созвездие Рыб

взошло над горизонтом, а Воз (созвездие Большой Медведицы) склонился к северо-западу (Кавр; лат. Саurus — название северо-западного ветра). Это значит, что до восхода солнца осталось два часа.

₁₁₅

А к спуску нам идти еще далеко».

Песнь двенадцатая

_{Круг седьмой — Минотавр — Первый пояс — Флегетон — Насильники над ближним и над его достоянием}

₁

Был грозен срыв, откуда надо было Спускаться вниз, и зрелище являл, Которое любого бы смутило.

₄

Как ниже Тренто видится обвал, Обрушенный на Адиче когда-то Землетрясеньем иль паденьем скал, [130]

₇

И каменная круча так щербата, Что для идущих сверху поселян Как бы тропинкой служат глыбы ската,

₁₀

Таков был облик этих мрачных стран; А на краю, над сходом к бездне новой, Раскинувшись, лежал позор критян,

130

Как ниже Тренто видится обвал… — Данте сравнивает спуск в седьмой круг с одним из обвалов на реке Адиче (Адидже), между городами Тренто (Тридент) и Вероной.

₁₃

Зачатый древле мнимою коровой. [131] Завидев нас, он сам себя терзать Зубами начал в злобе бестолковой.

₁₆

Мудрец ему: «Ты бесишься опять? Ты думаешь, я здесь с Афинским дуком, Который приходил тебя заклать?

₁₉

Посторонись, скот! Хитростным наукам Твоей сестрой мой спутник не учен; Он только соглядатай вашим мукам». [132]

131

Позор критян… — Минотавр (греч. миф.), чудовище, зачатое женою критского царя Миноса Пасифаей от быка, которого она прельщала, ложась в деревянную корову, сделанную для нее Дедалом (Ч., XXVI, 41–42; 87). В Дантовом Аду он страж седьмого круга, где караются насильники.

132

Ты думаешь, я здесь с Афинским дуком… — Так назван афинский царевич Тезей, убивший Минотавра. Сестра Минотавра Ариадна, дочь Пасифаи и Миноса, вручила Тезею путеводную нить, чтобы он, убив чудовище, мог найти выход из Лабиринта, где жил Минотавр.

₂₂

Как бык, секирой насмерть поражен, Рвет свой аркан, но к бегу неспособен И только скачет, болью оглушен,

₂₅

Так Минотавр метался, дик и злобен; И зоркий вождь мне крикнул: «Вниз беги! Пока он в гневе, миг как раз удобен».

₂₈

Мы под уклон направили шаги, И часто камень угрожал обвалом Под новой тяжестью моей ноги.

₃₁

Я шел в раздумье. «Ты дивишься скалам, Где этот лютый зверь не тронул нас? — Промолвил вождь по размышленье малом. —

₃₄

Так знай же, что, когда я прошлый раз [133] Шел нижним Адом в сумрак сокровенный, Здесь не лежали глыбы, как сейчас.

₃₇

Но перед тем, как в первый круг геенны Явился тот, кто стольких в небо взял, Которые у Дита были пленны,

133

Прошлый раз. А., IX, 22–27.