«Среди всего, что мы с тобой видалиС тех самых пор, как перешли порог,Открытый всем входящим, ты едва ли
88
Чудеснее что-либо встретить мог,Чем эта речка, силой испареньяСмиряющая всякий огонек».
91
Так молвил вождь; взыскуя поученья,Я попросил, чтоб, голоду вослед,Он мне и пищу дал для утоленья.
94
«В средине моря, — молвил он в ответ, —Есть ветхий край, носящий имя Крита,Под чьим владыкой был безгрешен свет. [178]
97
Меж
прочих гор там Ида знаменита;Когда-то влагой и листвой блестя,Теперь она пустынна и забыта.
100
Ей Рея вверила свое дитя,Ища ему приюта и опекиИ плачущего шумом защитя. [179]
178
Под чьим владыкой был безгрешен свет — Когда на Крите царствовал Сатурн (Кронос), сын Урана и Геи, на земле был золотой век.
179
Ей Рея вверила свое дитя… — Гея предсказала Кроносу, что он будет свергнут одним из своих детей. Поэтому он их пожирал, как только они рождались. Но последнего ребенка, Зевса, спасла его мать Рея, супруга и сестра Кроноса. Она укрыла младенца на критской горе Иде, а чтобы отец не слышал его крика, ее слуги, куреты, ударяли копьями о щиты.
103
В горе стоит великий старец некий;Он к Дамиате обращен спинойИ к Риму, как к зерцалу, поднял веки.
106
Он золотой сияет головой,А грудь и руки — серебро литое,И дальше — медь, дотуда, где раздвой;
109
Затем — железо донизу простое,Но глиняная правая плюсна,И он на ней почил, как на устое. [180]
180
Великий старец — образ, заимствованный из библейской легенды: вавилонскому царю Навуходоносору приснился точно такой же истукан, и пророк Даниил истолковал это видение как символ настоящего и грядущих царств. У Данте Критский Старец — эмблема человечества, меняющегося во времени и прошедшего через золотой, серебряный, медный и железный век. Сейчас оно опирается на хрупкую глиняную стопу, и близок час его конца. Старец обращен спиной к Дамиате (город в Нильской дельте), то есть к Востоку, области древних царств, отживших свой век, а лицом к Риму, где, как в зерцале, отражена былая слава всемирной монархии и откуда — по мнению Данте — еще может воссиять спасение мира.
112
Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,И капли слез сквозь трещины струятся,И дно пещеры гложет их волна.
115
В подземной глубине из них родятсяИ Ахерон, и Стикс, и Флегетон;Потом они сквозь этот сток стремятся,
118
Чтоб там, внизу, последний минув склон,Создать Коцит; но умолчу про это;Ты вскоре сам увидишь тот затон». [181]
181
Все изваяние, кроме золотой головы, надтреснуто (пороки, изъязвляющие человечество), и текущие сквозь трещины слезы (мирское зло), проникая в преисподнюю, образуют в ней адские реки (см. прим. А., III, 77).
121
Я молвил: «Если из земного светаДосюда эта речка дотекла,Зачем она от нас таилась где-то?»
124
И он: «Вся эта впадина кругла;Хотя и шел ты многими тропамиВсе влево, опускаясь в глубь жерла,
127
Но полный круг еще не пройден нами; [182]И если случай новое принес,То не дивись смущенными очами».
182
Вся эта
впадина — воронкообразная пропасть Ада, где поэты, спускаясь с уступа на уступ, проходят по каждому из них часть пути, двигаясь всё влево, пока не опишут полный круг.
130
«А Лета где? — вновь задал я вопрос. —Где Флегетон? Ее ты не отметил,А тот, ты говоришь, возник из слез».
133
«Ты правильно спросил, — мой вождь ответил.Но в клокотаньи этих алых водОдну разгадку ты воочью встретил. [183]
136
Придешь и к Лете, но она течетТам, где душа восходит к омовенью,Когда вина избытая спадет».
183
По клокотанью этих алых вод Данте должен был сам догадаться, что перед ним «жгучий» Флегетон, о котором Вергилий сказал (Эн., VI, 550–551):
Кругом его обомкнул огнями жгучими бурныйТартаров ток Флегетон.
139
Потом сказал: «Теперь мы с этой сенью [184]Простимся; следуй мне и след храни:Тропа идет вдоль русла, по теченью,
142
Где влажный воздух гасит все огни».
Песнь пятнадцатая
Круг седьмой — Третий пояс (продолжение) — Насильники над естеством (содомиты)
184
С этой сенью — с опушкой леса самоубийц.
1
Вот мы идем вдоль каменного края;А над ручьем обильный пар встает,От пламени плотину избавляя.
4
Как у фламандцев выстроен оплотМеж Бруджей и Гвидзантом, чтоб заранеПредотвратить напор могучих вод,
7
И как вдоль Бренты строят падуане,Чтоб замок и посад был защищен,Пока не дышит зной на Кьярентане, [185]
185
Пока не дышит зной на Кьярентане — То есть пока не тают снега в Каринтийских Альпах (Кьярентана — старинное название Каринтии) и не началось весеннее половодье.
10
Так сделаны и эти, [186] с двух сторон,Хоть и не столь высоко и широкоИх создал мастер, кто бы ни был он.
13
Уже от рощи были мы далеко,И сколько б я ни обращался раз,Я к ней напрасно устремлял бы око.
16
Навстречу нам шли тени и на насСмотрели снизу, глаз сощуря в щелку,Как в новолунье люди, в поздний час,
186
Данте сравнивает окаменелые набережные Флегетона с плотиной, выстроенной фламандцами вдоль моря между городом Бруджей (Брюгге) и местечком Гвидзантом (Виссант), а также с плотинами вдоль реки Бренты близ Падуи.
19
Друг друга озирают втихомолку;И каждый бровью пристально повел,Как старый швец, вдевая нить в иголку.
22
Одним из тех, кто, так взирая, шел,Я был опознан. Вскрикнув: «Что за диво!»Он ухватил меня за мой подол.
25
Я в опаленный лик взглянул пытливо,Когда рукой он взялся за кайму,И темный образ явственно и живо