Как, в Маккавейских книгах, ИасонаЛелеял царь, так и к нему щедраФранцузская окажется корона». [252]
88
Хоть речь моя едва ль была мудра,Но я слова привел к такому строю:«Скажи: каких сокровищ от Петра
91
Ждал наш господь, прельщен ли был казною,Когда ключи во власть ему вверял?Он молвил лишь одно: «Иди за мною».
252
Иасон — иудейский первосвященник, купивший этот сан у сирийского царя Антиоха IV Эпифана (II в. до н. э.) и введший в Иерусалиме
языческие обычаи.
94
Петру и прочим платы не вручалМатвей, когда то место опустело,Которое отпавший потерял. [253]
97
Торчи же здесь; ты пострадал за дело;И крепче деньги грешные храни,С которыми на Карла шел так смело. [254]
100
И если бы я сердцем искони,И даже здесь, не чтил ключей верховных,Тебе врученных в радостные дни,
253
Петру и прочим… — Смысл: «Ни Петр, ни другие апостолы ничего не получили от Матвея, избранного ими жребием на место отпавшего Иуды».
254
На Карла шел так смело — Карл I Анжуйский (см. прим. Ч., VII, 112–114) отказался породниться с Николаем III, и тот стал его врагом.
103
Я бы в речах излился громословных;Вы алчностью растлили христиан,Топча благих и вознося греховных.
106
Вас, пастырей, провидел Иоанн [255]В той, что воссела на водах со славойИ деет блуд с царями многих стран;
109
В той, что на свет родилась семиглавой,Десятирогой и хранила нас,Пока ее супруг был жизни правой. [256]
255
Вас, пастырей, провидел Иоанн — автор Апокалипсиса, изобразивший языческий Рим в виде «великой блудницы», сидящей на водах, на семиглавом и десятирогом звере. Данте, сливая воедино образы блудницы и зверя, превращает их в символ папского Рима.
256
Пока ее супруг был жизни правой — То есть пока римский папа не понуждал церковь к разврату.
112
Сребро и злато — ныне бог для вас;И даже те, кто молится кумиру,Чтят одного, вы чтите сто зараз.
115
О Константин, каким злосчастьем мируНе к истине приход твой был чреват,А этот дар твой пастырю и клиру!» [257]
118
Пока я пел ему на этот лад,Он, совестью иль гневом уязвленный,Не унимал лягающихся пят.
257
О Константин, каким, злосчастьем, миру… — В середине VIII в. появился изготовленный папской канцелярией знаменитый подложный акт, так называемый «дар Константина», которым римский император Константин (с 306 по 337 г.), перенося свою столицу в Византию (Р., VI, 1), якобы передавал папе Сильвестру I (А., XXVII, 94–95) и его преемникам державные права на Рим и западные страны. Данте, убежденный, как и его современники, в подлинности «Константинова дара», подложность которого была доказана только в XV в., считал его величайшим бедствием и для империи и для церкви (Ч., XXXII, 124–129; Р., XX, 55–60).
121
А вождь глядел с улыбкой благосклонной,Как бы довольный тем, что так правдивЗвук этой речи, мной произнесенной.
124
Обеими руками подхватив,Меня к груди прижал он и початымУже путем вернулся на обрыв;
127
Не утомленный бременем подъятым,На самую дугу меня он взнес,Четвертый вал смыкающую с пятым,
130
И
бережно поставил на утес,Тем бережней, что дикая стремнинаБыла бы трудной тропкой и для коз;
133
Здесь новая открылась мне ложбина.
Песнь двадцатая
Круг восьмой — Четвертый ров — Прорицатели
1
О новой муке повествую нынеВ двадцатой песни первой из канцон, [258]Которая о гибнущих в пучине. [259]
258
Первой из канцон — то есть первой из трех частей, или кантик (Ч., XXXIII, 140) «Божественной Комедии».
259
О гибнущих в пучине — то есть об осужденных грешниках.
4
Уже смотреть я был расположенВ провал, раскрытый предо мной впервые,Который скорбным плачем орошен;
7
И видел в круглом рву толпы немые, [260]Свершавшие в слезах неспешный путь,Как в этом мире водят литании [261] .
10
Когда я взору дал по ним скользнуть,То каждый оказался странно скрученВ том месте, где к лицу подходит грудь;
260
Толпы немые — прорицатели. Они поражены немотой.
261
Литания — здесь в смысле: церковная процессия.
13
Челом к спине повернут и беззвучен,Он, пятясь задом, направлял свой шагИ видеть прямо был навек отучен.
16
Возможно, что кому-нибудь столбняк,Как этим, и сводил все тело разом, —Не знаю, но навряд ли это так.
19
Читатель, — и господь моим рассказомТебе урок да преподаст благой, —Помысли, мог ли я невлажным глазом
22
Взирать вблизи на образ наш земной,Так свернутый, что плач очей печальныйМеж ягодиц струился бороздой.
25
Я плакал, опершись на выступ скальный.«Ужель твое безумье таково? —Промолвил мне мой спутник достохвальный.
28
Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво. [262]Не те ли всех тяжеле виноваты,Кто ропщет, если судит божество?
262
Здесь жив к добру тот, в ком оно мертво — Смысл: «В Аду добро состоит в том, чтобы не быть добрым, не чувствовать сострадания к наказуемым грешникам».
31
Взгляни, взгляни, вот он, землею взятый,Пожранный ею на глазах фивян,Когда они воскликнули: «Куда ты,
34
Амфиарай? Что бросил ратный стан?»,А он все вглубь свергался без оглядки,Пока Миносом не был обуздан.
37
Ты видишь — в грудь он превратил лопатки:За то, что взором слишком вдаль проник,Он смотрит взад, стремясь туда, где пятки. [263]
263
Амфиарай — в греческих мифах — царь и прорицатель, один из семи аргивских вождей, осаждавших Фивы, чтобы отвоевать их для Полиника у его брата Этеокла. Во время сражения земля под Амфиараем разверзлась, и он на своей боевой колеснице низринулся в преисподнюю, где судит Минос (Стаций, «Фиваида», VII, 690-VIII, 20).
