В том скорбном сонме — вместе с Присцианом [202]Аккурсиев Франциск; [203] и я готовСказать, коль хочешь, и о том поганом,
112
Который послан был рабом рабовОт Арно к Баккильоне, где и скинулПлотской, к дурному влекшийся, покров. [204]
202
Присциан — знаменитый латинский грамматик VI в.
203
Аккурсиев Франциск — Francesco d'Accorso (1225–1293),
сын знаменитого флорентийского юриста Аккурсио и тоже видный юрист.
204
Который послан был рабом рабов… — Речь идет об Андреа деи Модзи, епископе флорентийском, которого за его скандальное поведение Бонифаций VIII (титул «раб рабов божьих» применен к этому властолюбивому папе иронически) перевел в 1295 г. из Флоренции (на реке Арно) в Виченцу (на реке Баккильоне), где тот и умер год спустя.
115
Еще других я назвал бы; но минулНедолгий срок беседы и пути:Песок, я вижу, новой пылью хлынул;
118
От этих встречных должен я уйти,Храни мой Клад [205] , я в нем живым остался;Прошу тебя лишь это соблюсти».
121
Он обернулся и бегом помчался,Как те, кто под Вероною бежитК зеленому сукну, причем казался
Круг седьмой — Третий пояс (продолжение) — Насильники над естеством (содомиты)
1
Уже вблизи я слышал гул тяжелыйВоды, спадавшей в следующий круг,Как если бы гудели в ульях пчелы, —
206
Как те, кто под Вероною бежит… — Около Вероны раз в год устраивались состязания в беге, причем участники их были голые. Победитель получал отрез зеленого сукна, а добежавший последним — петуха, которого должен был нести в город. Даваемое здесь сравнение оправдано тем, что Брунетто Латини, как грешники почти всех кругов Ада, обнажен и, кроме того, вынужден быстро бежать, чтобы нагнать свою «дружину» (ст. 41).
4
Когда три тени отделились вдруг,Метнувшись к нам, от шедшей вдоль потокаТолпы, гонимой ливнем жгучих мук. [207]
7
Спеша, они взывали издалека:«Постой! Мы по одежде признаем,Что ты пришел из города порока!»
10
О, сколько язв, изглоданных огнем,Являл очам их облик несчастливый!Мне больно даже вспоминать о нем.
207
Когда три тени отделились вдруг… — Эта новая толпа, судя по трем отделившимся от нее теням, состоит из людей военных и государственных деятелей.
13
Мой вождь сказал, услышав их призывыИ обратясь ко мне: «Повремени.Нам нужно показать, что мы учтивы.
16
Я бы сказал, когда бы не огни,Разящие, как стрелы, в этом зное,Что должен ты спешить, а не они».
19
Чуть мы остановились, те былоеВозобновили пенье; [208] к нам домчась,Они кольцом забегали [209] все трое.
208
Былое
возобновили пенье — то есть стоны боли.
209
Они кольцом забегали — потому что им воспрещено останавливаться (А., XV, 37–39).
22
Как голые атлеты, умастясь,Друг против друга кружат по арене,Чтобы потом схватиться, изловчась,
25
Так возле нас кружили эти тени,Лицом ко мне, вращая шею вспять,Когда вперед стремились их колени.
28
«Увидев эту взрыхленную гладь, —Воззвал один, — и облик наш кровавый,Ты нас, просящих, должен презирать;
31
Но преклонись, во имя нашей славы,Сказать нам, кто ты, адскою тропойИдущий мимо нас, живой и здравый!
34
Вот этот, чьи следы я мну стопой, —Хоть голый он и струпьями изрытый,Был выше, чем ты думаешь, судьбой.
37
Он внуком был Гвальдрады [210] именитойИ звался Гвидо Гверра, в мире томМечом и разуменьем знаменитый.
210
Гвальдрада — дочь Беллинчоне Берти деи Равиньяни (Р., XV, 112), жена графа Гвидо Старого, родоначальника графов Гвиди (умершего в 1213 г.), которая вошла в предание как образец древнефлорентийской добродетели и чистоты нравов.
40
Тот, пыль толкущий за моим плечом, —Теггьяйо Альдобранди, чьи заслугиВеликим должно поминать добром.
43
И я, страдалец этой жгучей вьюги,Я, Рустикуччи, распят здесь, виняВ моих злосчастьях нрав моей супруги». [211]
46
Будь у меня защита от огня,Я бросился бы к ним с тропы прибрежной,И мой мудрец одобрил бы меня;
211
Гвидо Гверра, граф Гвиди, Теггьяйо Альдобранди дельи Адимари и беседующий с Данте Якопо Рустикуччи — флорентийские гвельфы, прославившие себя в середине XIII в. О судьбе двух последних Данте осведомлялся у Чакко (А., VI, 79–84).
49
Но, устрашенный болью неизбежной,Я побоялся кинуться к тенямИ к сердцу их прижать с приязнью нежной.
52
Потом я начал: «Не презренье к вам,А скорбь о вашем горестном уделеВошла мне в душу, чтоб остаться там,
55
Когда мой вождь, завидев вас отселе,Сказал слова, явившие сполна,Что вы такие, как и есть на деле.
58
Отчизна с вами у меня одна;И я любил и почитал измладаВаш громкий труд и ваши имена.
61
Отвергнув желчь, взыскую яблок сада,Обещанного мне вождем моим;Но прежде к средоточью [212] пасть мне надо».
64
«Да будешь долго ты руководим, —Ответил он, — душою в теле здравом;Да светит слава по следам твоим!