Божественная комедия

Алигьери Данте

₁₁₅

Приди, взгляни, как любят все друг друга! И, если нас тебе не жаль, приди Хоть устыдиться нашего недуга!

₁₁₈

И, если смею, о верховный Дий, [619] За род людской казненный казнью крестной, Свой правый взор от нас не отводи!

₁₂₁

Или, быть может, в глубине чудесной Твоих судеб ты нам готовишь клад Великой радости, для нас безвестной?

619

Дий (Юпитер) —

вместо «Христос».

₁₂₄

Ведь города Италии кишат Тиранами, и в образе клеврета [620] Любой мужик пролезть в Марцеллы [621] рад.

₁₂₇

Флоренция моя, тебя все это Касаться не должно, ты — вдалеке, В твоем народе каждый — муж совета!

₁₃₀

У многих правда — в сердце, в тайнике, Но необдуманно стрельнуть — боятся; А у твоих она на языке

620

В образе клеврета — то есть изображая из себя приверженца политической партии.

621

Марцелл — политический враг Юлия Цезаря. Здесь в смысле: влиятельный противник императорской власти.

₁₃₃

Иные общим делом тяготятся; А твой народ, участливый к нему, Кричит незваный: «Я согласен взяться!»

₁₃₆

Ликуй же ныне, ибо есть чему: Ты мирна, ты разумна, ты богата! А что я прав, то видно по всему.

₁₃₉

И Спарта, и Афины, где когда-то Гражданской правды занялась заря, Перед тобою — малые ребята:

₁₄₂

Тончайшие уставы мастеря, Ты в октябре примеришь их, бывало, И сносишь к середине ноября.

₁₄₅

За краткий срок ты сколько раз меняла Законы, деньги, весь уклад и чин И собственное тело обновляла!

₁₄₈

Опомнившись хотя б на миг один, Поймешь сама, что ты — как та больная, Которая не спит среди перин,

₁₅₁

Ворочаясь и отдыха не зная.

Песнь седьмая

_{Долина земных властителей}

₁

И трижды, и четырежды успело Приветствие возникнуть на устах, Пока не молвил, отступив, Сорделло:

₄

«Вы кто?» — «Когда на этих высотах Достойные спастись еще не жили, Октавиан [622] похоронил мой прах.

622

Октавиан — император Август (см. прим. Ч., III, 25–27).

₇

Без правой веры был и я, Вергилий, И лишь за то утратил вечный свет». Так на вопрос слова вождя гласили.

₁₀

Как

тот, кто сам не знает — явь иль бред То дивное, что перед ним предстало, И, сомневаясь, говорит: «Есть… Нет…» —

₁₃

Таков был этот; изумясь сначала, Он взор потупил и ступил вперед Обнять его, как низшему пристало.

₁₆

«О свет латинян, — молвил он, — о тот, Кто нашу речь вознес до полной власти, Кто город мой почтил из рода в род,

₁₉

Награда мне иль милость в этом счастье? И если просьбы мне разрешены, Скажи: ты был в Аду? в которой части?»

₂₂

«Сквозь все круги отверженной страны, — Ответил вождь мой, — я сюда явился; От неба силы были мне даны.

₂₅

Не делом, а неделаньем лишился [623] Я Солнца, к чьим лучам стремишься ты; Его я поздно ведать научился. [624]

₂₈

Есть край внизу, [625] где скорбь — от темноты, А не от мук, и в сумраках бездонных Не возгласы, а вздохи разлиты.

623

Не делом, а неделаньем лишился… — Вергилий лишен лицезрения бога (Солнца) не потому, что грешил, а потому, что не знал христианской веры.

624

Его я поздно ведать научился — уже после смерти, когда Христос сошел в Ад (А., IV, 52–54).

625

Есть край внизу — Лимб (А., IV, 25-151).

₃₁

Там я, — среди младенцев, уязвленных Зубами смерти в свете их зари, Но от людской вины не отрешенных;

₃₄

Там я, — средь тех, кто не облекся в три Святые добродетели и строго Блюл остальные, их нося внутри. [626]

₃₇

Но как дойти скорее до порога Чистилища? Не можешь ли ты нам Дать указанье, где лежит дорога?»

626

Три святые добродетели — так называемые «богословские» — вера, надежда и любовь. Остальные — это четыре «основные» или «естественные» (см. прим. Ч., I, 23–27).

₄₀

И он: «Скитаться здесь по всем местам, Вверх и вокруг, я не стеснен нимало. Насколько в силах, буду спутник вам.

₄₃

Но видишь — время позднее настало, А ночью вверх уже нельзя идти; Пора наметить место для привала.

₄₆

Здесь души есть направо по пути, Которые тебе утешат очи, И я готов тебя туда свести».